Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон

«Ах ты, хитрый лис, – подумала Эйлин. – Ты переманиваешь меня на свою сторону, переводя моих родных из подозреваемых в убийстве в свидетели».

Детектив-сержант стряхнул с коленей невидимую крошку и, глядя Эйлин в глаза, продолжил:

– Мисс Колд, вы ведь тоже юрист. Вы же понимаете, что нам небезразлично, какой ценой мы добываем улики и свидетельские показания. Если мы можем узнать интересующие нас подробности здесь, в Англии, это сэкономит средства налогоплательщиков на покупку авиабилетов в Малагу плюс гостиницу плюс командировочные расходы.

– Хорошо. Я вас поняла, и мы не будем рисковать здоровьем моего отца. Я сама позвоню в «Обитель» и договорюсь о встрече с Габби, а пока… – она вынула из заднего кармана джинсов карточку и протянула ее полицейским, – попробуйте найти этого джентльмена. Он представился как Ричард Прайс, частный детектив, но категорически отказался объяснить, кто его нанял и что ему нужно. Возможно, с вами он будет откровеннее.

– Вы уверены, что он интересовался мужчиной, а не младенцем?

– Вряд ли младенец имел что-то общее с тем что разыскивает частный детектив.

Полицейские переглянулись.

– Да, – продолжила Эйлин, – этот частный детектив просил меня впустить его в дом. Видите ли, здесь хранится что-то для него важное. Что – он не объяснил.

– Безусловно, мы наведем справки. Нам не нужны конкуренты, а вы, Эйлин, прошу вас, если он снова появится, сразу звоните лично мне. – Маккензи вынул из кармана визитку и протянул ее Эйлин.

Они обменялись карточками.

Оба полицейских дружно, как по команде, поднялись с мест.

Проводив их до двери и послушно выполнив наказ Билла Смита запирать двери на все замки, Эйлин вернулась к листу ватмана на полу своей комнаты. Нарисовала на ветке женской линии два гнезда и приклеила над ними овалы с надписями «Анна Ричардсон» и «Надин Купер».

Девушка в задумчивости постучала карандашом по одному из них.

«Кто ты, моя тетушка, и где тебя искать?»

Глава 19

Габби

К «Обители» Эйлин приехала чуть раньше оговоренного времени, поставила машину на парковку и не успела заглушить мотор, как рядом зашуршал гравий и полицейская машина аккуратно въехала в парковочный квадрат напротив нее.

Детектив-сержант первым заметил машину Эйлин и что-то сказал констеблю. Смит согласно кивнул, мол, «понял, разрешите идти», подошел и любезно распахнул дверцу, предлагая Эйлин руку. Она проигнорировала его жест помощи и легко вышла из автомобиля, накидывая ремешок сумки на плечо.

Маргарет Фостер уже ждала за дверьми «Обители», наблюдая, как Эйлин чуть впереди, а пара полицейских, словно эскорт, с двух сторон от нее шли через двор от парковки к крыльцу здания. Не успели они подняться на последнюю ступеньку, как двери гостеприимно распахнулись.

– К сожалению, Габби сегодня не в лучшей форме. – Администратор перешла к делу сразу после приветствия. Даже комментарии по поводу погоды – неотъемлемая часть любого разговора англичан – были ею опущены.

– Что? Что случилось? – взволнованно, скороговоркой спросила Эйлин.

– Ничего особенного. Старость, деточка, старость. Пожилые люди тоже живут как на качелях. Вверх-вниз, вверх-вниз. Последние пару дней Габби в подавленном настроении и отказывается выходить в зоны общения. Еду ей приносим в комнату. Вот я и решила: визитеров тоже, так сказать, «с доставкой». – Она скромно улыбнулась своей шутке и, увидав тень волнения на лице Эйлин, поспешила с заверениями: – В плане физического здоровья у Габби абсолютно все в порядке. Просто настроение сегодня в серых тонах. Это вполне нормально. Иногда пожилому человеку даже необходимо одиночество. Утром она наотрез отказалась выходить из своей комнаты. Ну что ж, бывает. Мы приготовили все для вашей встречи, принесли еще пару стульев в ее комнату. Будет немного тесновато, но в привычной для Габби обстановке.

Габби действительно выглядела немного задумчивой. Она сидела в высоком «вольтеровском» кресле у окна. Тщательно уложенные волосы, аккуратные синие вельветовые брючки и зеленая с голубыми мелкими цветочками блузка даже молодили ее. Только шаль была старой. Сколько Эйлин себя помнила, Габби всегда любила шали, а эта – шелковая с витиеватым узором восточных огурцов – была самой любимой. Руки Габби как будто жили отдельной жизнью: расправляли и «причесывали» бахрому шали у нее на коленях.

Она подняла взгляд на вошедших и радостно заулыбалась в ответ на ласковый поцелуй Эйлин. Руки с легкостью взметнулись и обхватили внучку за шею.

– Ах ты негодница! Совсем старушку забыла!

– Что ты, бабуля! Я никогда не навещала тебя так часто. Смотри, это уже третий визит за последние две недели. А почему ты не хочешь выйти в холл? Тут немного тесновато.

Девушка обернулась на полицейских, которые пытались закрыть дверь в комнату, но для этого пришлось переставлять стулья, и двое рослых мужчин оказались прижатыми почти вплотную к кровати и тумбочке. Констебль Смит чуть не сбил с нее ночник.

В конце концов все как-то расселись, и Маккензи сделал приветственный жест, слегка поклонившись.

– Миссис Колд, похоже, мы тоже становимся вашими постоянными визитерами, – улыбнулся детектив.

– Не могу сказать, что очень желанными. – Эйлин придвинула один из стульев к креслу бабушки и взяла ее сухую лапку в свою руку.

– Будем надеяться, это наша последняя встреча, – проворчала старушка.

– Или одна из последних. Все зависит от того, насколько вы будете с нами откровенны.

Эйлин недовольно поморщилась:

– Детектив, вы говорите с моей бабушкой так, будто она уже подозреваемая. Можно спросить, на каком основании?

– Мисс Колд, не будем начинать нашу встречу с конфликта. Дайте мне спокойно делать мою работу. Чем быстрее мы выясним, что произошло в вашем доме двадцать лет назад, тем скорее необходимость наших посещений этого места отпадет, – отрезал Маккензи. – Итак… – Он вновь достал из папки блокнот, заполнил графы: место, время, имена присутствующих, интервьюируемый, интервьюирующий. – Миссис Колд, – обратился он к Габби, – где вы проживали в сентябре 2003 года?

Тень растерянности промелькнула в глазах старушки. Она поджала нижнюю губу, а Эйлин вдруг весело рассмеялась:

– Детектив! Вы это серьезно? Эта женщина не помнит, что она ела вчера на ужин, и не знает, какой сегодня день недели, а вы задаете ей вопросы относительно событий двадцатилетней давности.

– Хорошо, – согласился Маккензи, – давайте зайдем с другого конца.

– Билл Смит с тех пор, как вошел в здание «Обители», не проронил ни слова. Он молчаливо делал заметки в своем блокноте, кажется, чертил какие-то диаграммы. При последних