Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон

– Миссис Колд, вы ведь не всегда жили в этом доме, правда? – продолжал Маккензи.

– Вы имеете в виду этот дом? – Она обвела глазами комнату.

– Да.

– Конечно же нет. Дом моих родителей был куда как меньше. И вообще, я много где жила. Ты знаешь, – она вдруг повернулась к Эйлин, потянула к себе ее рукав и понизила голос, как будто сообщала ей какой-то секрет, – я тут как-то посчитала: мы сменили пятнадцать домов, прежде чем я оказалась в том большом красивом доме, увитом плющом и стоящем на вершине скалы над морем.

Все трое переглянулись. У Эйлин на лице было замешательство, на лицах полицейских – приятное удивление. Неужели у старушки наступил момент просветления?

– Миссис Колд, наверное, вы помните, кто еще жил в том доме? Не одна же вы там проживали? – тут же уточнил детектив-сержант.

– О, нет! У нас всегда было полно гостей. Особенно частыми были друзья моей невестки.

– Как интересно! И что же? Друзья сына тоже приходили?

– Генри редко бывал дома. Во всяком случае, пока он не остепенился и не занялся делам пивоварни. Уж не знаю, каким он был кинооператором, но администратор из него получился отменный.

Ее личико выражало ту гордость, с которой матери говорят об успешной карьере своих детей. Как будто этот успех полностью зависел от стараний родителей, а не от удачи или собственных талантов отпрысков.

– Артур говорит, что теперь, когда Генри взялся вести семейный бизнес, он может спокойно уйти на покой.

– Теперь? Разве ваш муж не умер двенадцать лет назад? – попытался уточнить детектив.

– Умер? Что вы! Он, наверное, наверху у себя в кабинете. Обычно он спускается к ужину.

– И все же, вы помните что-либо о тех людях, которые приезжали в ваш большой дом? Тот, что на обрыве. – Констебль Смит наконец-то подключился к допросу.

Габби на минуту задумалась. Все ждали, а Эйлин ласково похлопывала руку старушки, как бы подбадривая ее.

– Возможно, я что-то и путаю, но, кажется, вы правы. Одно лето у нас гостили несколько друзей Генри. Я еще была удивлена, почему они все одеты как-то на военный лад.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, такие высокие ботинки, панамы цвета хаки. Куртки в каких-то странных разводах. Как будто стирали белое с цветным.

Полицейские переглянулись.

– Вы имеете в виду камуфляж? – уточнил детектив.

– Наверное, не знаю точно. – Габби пожала плечами.

– А сколько их было? Ну, этих друзей, – не унимался Смит.

– Вы смеетесь? Откуда мне было знать. Да я и не считала. Приезжали, уезжали… Дом большой. Места всем хватало. Кажется, война уже закончилась, и мама приехала нас забирать. А может, и не сама война, а только бомбежки Лондона. Да-да. Война ушла на восток, и нас вернули домой.

Полицейские снова переглянулись. Смит закатил глаза к потолку и безнадежно покачал головой.

– Бабушкины самые яркие воспоминания – это те, которые связаны со Второй мировой войной, когда она ребенком была эвакуирована из Лондона на север. – Эйлин поспешила внести ясность в рассказ Габби.

– Понятно, понятно. – Маккензи делал какие-то пометки в своем блокноте.

– Возможно, в памяти бабушки смешались два события: окончание Второй мировой войны и встреча военных друзей отца после завершения кувейтской кампании, куда он был откомандирован в качестве военного оператора «Би-би-си».

– Возможно… все возможно. – Детектив-сержант набрал полную грудь воздуха, как бы готовясь к новому раунду неравной борьбы. – Миссис Колд, а знали ли вы кого-нибудь из друзей вашего сына лично? Может, кто-то приезжал чаще, чем остальные. Оставался в доме на какое-то время?

– Ой, – глаза Габби вдруг сверкнули веселым огоньком, – помню. Был один. Такой веселый, долговязый. Генри говорил, что он до войны был баскетболистом. Этот парень шутливо говорил, что ему очень нравится наш дом: в нем высокие потолки, и он не задевает головой люстру. Говорил, что даже в винном погребе у нас может стоять в полный рост.

И опять полицейские молча переглянулись.

– И что? Часто он туда спускался? – осведомился Маккензи.

– Думаю, не очень часто. Он несколько дней у нас прожил. Такой веселый был. Столько анекдотов знал. Я потом спрашивала Генри, почему Тони больше не приезжает, а Генри сказал, что его рост подвел. Его убили в перестрелке. Он в окопе не помещался.

В комнате, где из-за тесноты и так было душно, стало нечем дышать. Эйлин приподнялась:

– Вы не против, я приоткрою окно?

Полицейские молчаливо кивнули, а Габби, наоборот, плотнее запахнула шаль. Женщина снова ухватилась за рукав Эйлин и громким шепотом сказала:

– Не впускай его.

– Кого? – хором спросили и полицейские, и Эйлин.

– Ну, этого. Он вчера приходил. Тоже все вопросы задавал.

– Я на минутку… – Эйлин стремительно выбежала из комнаты.

– Миссис Колд, Габби, а какие вопросы он задавал? – Тон детектива был мягок и доброжелателен. Так обращаются к детям или животным, стараясь не напугать их.

– Не знаю. Не помню. Я все думаю: у того старика в деревне, куда нас эвакуировали, у него вся стена была завешана часами. И знаете что? Они все шли в обратную сторону. А если спросить у него: «Который час?» – он всегда смотрел на противоположную стену, где висело зеркало.

Билл Смит, не мигая, смотрел на Габби. Его лицо выражало усилие осмыслить услышанное.

– Как это? – спросил он наконец.

– Очень просто. Часы шли против часовой стрелки.

– Он что, был дислексиком, этот старик?

– При чем тут дислексия? – возмутилась Габби. – Он, кажется, вообще ни читать, ни писать не умел. Просто во время войны – той еще, Первой мировой, – у него сын без вести пропал. Вот старик и устроил часы в доме так, чтобы они время назад отсчитывали, к тому часу, когда сын из дома ушел. – Она помолчала. – Иногда мне кажется, что такие же часы тикают и у меня в голове.

– Бред какой-то, – только и проворчал констебль. Он снова опустил глаза в свои записи. – Так вы говорите, тот друг вашего сына был баскетболистом?

– Друг? Нет, я не знаю друзей Генри, да и когда это было…

Детектив-сержант Люк Маккензи пролистнул свои записи.

– Баскетболист, констебль, нам неинтересен. У скелета рост 175 см. Никак в баскетболисты не годится.

При этих словах в комнату вернулась Эйлин. Вид у нее был очень взволнованный.

– Господа, мне кажется, вы не там ищете. Миссис Фостер невнятно отвечает на мои вопросы относительно того, был ли здесь кто-то чужой. Естественно, если был, это пятно на репутации охраны заведения. Поэтому она мямлит что-то неразборчивое. Теперь понятно, что моя бабушка не бредит и не страдает галлюцинациями. Кто-то здесь был