Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
Чудно. С другой стороны, улерикия с самого начала была странная. Мартель не стал подходить ближе, чтобы не концентрироваться на неприятных картинках и улёгся с сигаретой на траву рядом с ежевичником. Ягоды почему-то пока созрели не до конца. На каждой грозди попадалась одна, от силы две спелая. Ежевичная кислинка причудливо смешивалась с привкусом табачного дыма и почему-то отдавала металлом.
Быстро темнело, словно кто-то жадно вытягивал свет, как яблочный сок через соломинку. Шелтон так и остался сидеть на холме, пристроив ноутбук на колени. Марсель периодически оглядывался на напарника, потихоньку отползая дальше и дальше вдоль ежевичника. Ульрике постепенно углублялась в лес, мысли ее с каждой минутой становились неразборчивее и затихали. И в один ослепительно-кошмарный момент Марцель осознал что-то болезненное, жуткое, вязкое, принадлежит не ей.
Посторонний человек следил за Ульрике. Сигарета, как живая, вывернулась из пальцев и упала прямо на джинсы. Марцель, обжигаясь, торопливо стряхнул ее на землю, вдавил в почву голой ладонью и едва ли не на четвереньках ломанулся в кусты. Опомнился, скочил на ноги, цепляясь за колючие плетья, крикнул во весь голос «Ульрике, возвращайся!», и в то же мгновение нахлынули две волны, почти одновременно — ослепительная злость и удушающий страх.
Марцель зажмурился, покачнулся, полностью дезориентированный Где земля? Где небо? Где Шелтон? А потом вслепую шагнул вперед. И еще, и еще, и еще. Расцарапанные руки и плечи зудели, но это ощущение словно принадлежало кому-то другому.
Почва под ногами была мягкой, влажной после вчерашнего дождя. Она спала под мышечным одеялом перегнивающих листьев и сухих веточек. Запах у нее был кисловатый и древесный. И Марцеллю почему-то отчетливо представлялись белесые нити грибниц. Тянущиеся глубоко под лесом от края до края. Мысли Ульрики подернулись рябью как отражение на воде и исчезли. Марцель с размаху налетел плечом на тоненькую рябинку, едва не свалился, потом выругался, потряс головой и огляделся.
Где бы он ни находился, а пушку отсюда не было видно. Тот, кто напугал Ульрики, бродил поблизости, метрах в ста-ста двадцати. Марцель пытался прислушаться к его мыслям, чтобы понять, с кем имеет дело, но не мог себя заставить сделать это. Чувствительность намертво заблокировала отвращение из категории чего-то физиологического. Для телепата больной разум, как полусгнивший труп, съеденный червями, с червями в глазницах и на языке.
Даже смотреть на него невозможно, а подойти, а коснуться рукой, а… Горлу Марцеля подкатила тошнота. Невыносимо. Почти как с отцом Петером, только в сто раз хуже, потому что болезней телесных Марцель боялся куда меньше душевных. Телепату безумием заразиться легче, чем каким-нибудь гриппом.
И Шелтон, если это случится, даже помочь не сможет. «Не слышу…», — Марцель глубоко и часто задышал, глотая ртом холодный сыроватый воздух, отчаянно не хватало сигарет. «Ничего не слышу, не хочу…». Сколько спичек впустую сломалось и упало вниз, на мягкую, кисло-пахнущую землю Марцель не запомнил. Дым обжег легкие и привычно выгнал из головы дурную муть.
Телепатия приглохла, но обычный слух обострился. Метрах в тридцати раздавалась тихая, потерянная мяуканье кошки. И ничего больше. Ни криков у лирики, ни мыслей. — Так! — нарочно вслух и громко произнес Марцель, выпрямляя спину. С одной стороны, это хорошо, что нет криков, значит, никто ее не мучает, а с другой — черт, а вдруг ее убили!
Стало совсем мерзко. Марцель тоскливо оглянулся. Сгущающийся мрак, лиловатое небо в промежутках между древесными кронами, черные неподвижные ветки. Воображение отчетливо дорисовало девичий силуэт в полутьме, вспыхивающий жизнерадостно оранжевым огнем. Где-то вдалеке затрещали ветки, и Марцель уже совсем было довел себя до ручки, когда услышал встревоженный оклик. — Шванг! Твою мать, да где ты?
Из горла с мешок вырвался. — Это как надо было Шелтона перепугать, чтобы он сам за меня испугался? — Я тут! — откликнулся он хрипло, откашлялся, попробовал крикнуть громче. — Тут! — Ура! — раздалось совсем близко, и Марцель подпрыгнул на месте. В шагах в четырех у куста светились желтые кошачьи глаза. «Кис-кис?»
неуверенно спросил Марцель, на всякий случай готовясь зажмуриться, чтобы не увидеть случайно какую-нибудь потустороннюю хрень. «Мрау!» — печально согласилась кошка и прищурилась. Интонации показались Марцелю отдаленно знакомыми. «Ты, случайно, не кошак из подворотня?» — подозрительно осведомился он.
«Мрау!» Загадочно ответила кошка и, медленно повернувшись, удалилась в кусты. Первым порывом было рвануть за ней, но Марцель представил, что на это скажет Шилтон и только покрепче ухватился за бедную рябинку. — Шванг! Голос хоть подай! — Я тебе что, собака? — Спасибо, Шванг. Я уже рядом. Не сходи с места. Марцель чертыхнулся и с раздражением дернул за рябиновую гроздь. Маленькая ягодка смялась, сок брызнул на пальцы.
Марцель облизнул. Горько. — Ты далеко еще? — Уже тут. Шелтон неожиданно вынырнул из кустов. Равнюхонько напротив тех, куда шмыгнула кошка. Дорогу себе он подсвечивал экраном мобильника. — Ты в порядке? — Ага. Марцель уже нарочно сорвал ягоду рябины и сунул в рот, испытывая от неприятного острого вкуса какое-то мазохистское удовольствие.
Ты не видел Ульрики? Сначала я ее слышал, но вдруг словил волну какого-то психа, сорвался и… Ну ты понял. — Шелтон… Он замялся. — Понимаешь, этот псих ведь за ней следил, а она думала, думала и вдруг перестала. Ну, и я не могу просто так вот сейчас уйти и бросить ее. — Да, — сухо ответил Шелтон, — позже расскажешь, где Где ты в последний раз слышал ульрики? Ты поможешь найти ее? Не кричи, идиот! Голосом Шелтона можно было воду замораживать.
Конечно, помогу. Если мы вернемся одни, а ульрики пострадают, угадай, кого обвинят. Мы ведь уходили вместе. Конечно, я помогу. Так где ты ее потерял? Марцель попытался вспомнить и неуверенно ткнул рукой вправо. Кажется, там.
Хорошо. Иди за мной след в след, не отставай. «Можешь прислушиваться сейчас телепатически? Или твой псих рядом?» Шелтон говорил отрывисто, без эмоций, и это странным образом успокаивало. «Ты уверен, что он следил именно за ней, а не просто прогуливался рядом? Или тебя искал?» «Нет», — мотнул головой Мартель. Подумал, снял очки, сложил в карман. И так было уже слишком темно и без фиолетовых стекол.
«Просто он был рядом с ней, а когда я ее окликнул, то среагировал на имя. И, наверное, показался ей. И тогда Ульрике пропало. Да. Плохо. Впрочем, будем надеяться на лучшее. Поисками Шелтон занимался точно так же, как и любым другим делом. Педантично, аккуратно, неторопливо и очень эффективно.
Он сопоставил направление, в котором слышались мысли Ульрики у опушки, с тем, какое запомнил Марцель, когда слышал ее в последний раз, прикинул что-то по поводу рельефа, сверился с навигатором на мобильнике и вполне уверенно зашагал вперед, осторожно отводя ветки, чтобы они не хлестнули по лицу. Вскоре условная тропинка между деревьями уткнулась во враг. — Слышишь тут чего-нибудь? — спросил Шелтон, замерев у обрыва. — Неа. Марсель виновато втянул голову в плечи и на всякий случай крикнул негромко — Ульрике, ты тут? На секунду ему показалось, что пришел слабый мысленный отклик, но только на секунду.
— Придётся лезть, — резюмировал Шелтон. От него ощутимо фонило разочарование. — Тут постоишь или со мной спустишься? Марцель представил, как останется наедине с перспективой словить дивный пылающий глюк в женском обличье, и изябко обхватил себя руками. — Спущусь. Может, мне спичкой подсветить, а то ещё навернёмся?
Спичкой бесполезно. Вот зажигалку бы, — отмахнулся Шелтон и вдруг застыл. «Так, погоди-ка, у меня же салфетки есть!» Он отломил ветку, быстро очистил её от листьев и намотал на один конец бумажку. «Это типа факел?» «Это типа фигня», — без намёка на иронию ответил Шелтон. «Поджигай! Долго оно не прогорит, но хотя смотрим, склон». Первая спичка сломалась и улетела в лесную подстилку, а вот вторая загорелась с первого чирка.
Импровизированный факел заниматься никак не хотел, но потом запылал. Шелтон, придерживаясь за траву, перегнулся и подсветил склон. Я так и знал. У Марцеля внутри все оборвалось. — Видишь ее? — Вижу ногу. Надеюсь, она лежит неотдельно от ульярки. — Сволочь ты! — Да, да, конечно.
Факел потух. Шелтон бросил его на землю и тщательно затер ногой. — Давай спускаться. Я запомнил дорогу, так что просто держись за меня. — Что, прям за тебя? — Да. За руку, что ли? — не поверил Мартель. — Чтоб не дотрога, Шелтон, и позволил себя коснуться. Да к тому же без коварных, далеко идущих планов по перевоспитанию напарника. — А за что еще? — опасно ласково поинтересовался Шелтон.
Не дури,
