Былички и бывальщины. Старозаветные рассказы, записанные в Прикамье - Константин Эдуардович Шумов
149. У меня мужик знакомый был, рассказывал тоже. Березники когда строили, туда же многих гоняли. Там тогда бараки были. Вот в одном бараке были девки и парни, жили в разных концах. Девки-то сидели, да и стало им интересно, как это люди давятся. Попробовать решили. Одна на табуретку стала, голову в петлю засунула и говорит: «Вы выйдите, я как закричу, вы сразу и заходите». Ну, мол, спасайте. Они вышли все, дверь закрыли. Она табуретку-то вынула и закричала. Девки крик услыхали. Двери-то открывают, а там здоровый мужик стоит: милиционер. «Нельзя, говорит, сюда заходить». Не пустил их. Так и удавилась девка. Да это, видимо, тожо бес наделал! (86)
150. Меня свекор-то недолюбливал, а я с мужиком своим хорошо жила. А свекор житья не давал. Как-то спать мы легли, Федя мой уже спал, я у стенки, он у краю. Я лежу и думаю: от своих рук ли умереть? Только так подумала, пришла баба здоровая, стоит посреди комнаты, в коричневой шали, космы длинные висят, и говорит: «Что задумала — делай!» Я как испугалась, в Федю свово схватилась, он меня еле-еле успокоил. Никогда, девки, так не думайте, никогда, это все бес делает! (86)
151. Не знаю, ему поддаться, дак он задавит. Случаи были, меня чуть не задавили. Я всю ночь не спала. Он меня подымал, все подгонял. Шаль на мне красная была, я думала: «Задавлюсь!» Спать легла, он меня все подымет. Сам спать не дает, спина болит, а он все подганыват, все меня подталкиват. Я как шаль скинула и тут же уснула. Это леший меня подбивал. Я шаль выкинула в окошко в огород. Он шаль мне ладил на ней повесить. Он красное не любит, не знаю почему, не любит красное. (75)
152. Одна женщина задумала повеситься. Вдруг к ней женщина входит. Принесла чашку браги, говорит: «Пей!» Чашка-то дюже велика была. Женщина чашку в руки взяла и говорит: «Господи, благослови все это выпить». Как господа помянула, вместо чашки веревка в руках. И женщина пропала. А если бы чашку стала пить, то веревку бы на шею закинула. Бес это приходил.(89)
153. Одна женщина надумала давиться — с мужем жила неважно. Он ушел на работу, а она: «Задавлюсь!» Метет пол березовым веником, а петлю уже к полатям протянула. Думает: «Вымету и задавлюсь». Дошла до веревки, веник заскочил, как есть, в нее. Она тонкая была, он затянулся. А давиться она не стала. Это правда, не смерть ей была, и оказалась она жива. (6)
154. Один кузнец был. И вот надо спать ложиться ему, ночь уже наступила, он домой уже хотел идти с кузницы и слышит: кто-то скачет, колокольчик звенит. Короче — раз! — к нему подъезжает мужик и говорит: «Подкуй мне лошадей!» А этот отвечает ему: «Уже поздно, ночь. Завтра утром подкую или днем». А он говорит: «Нет, подкуй сегодня!» Тот говорит: «Но мне же спать надо». Он ему говорит, короче, что-то, мол, ему сделает, если не подкует. Тот начал кувать, поднял ногу у этой лошади, смотрит: человеческая рука. Стал гвоздь вбивать в эту руку, там кто-то закричал человеческим голосом. И он говорит: «Это же люди!» — «Куй, знай свое! Твое дело кувать». Он подкувал передние ноги, стал задние кувать, и — раз опять! — человеческая нога. Он говорит: «Люди ведь». — «Куй, твое дело кувать». И вот так он подкувал этих людей. Мужик этот говорит: «Мне лошади поскальзовались, а теперь смотри, как я поеду на них». Он взял плеть, стегнул по этим лошадям и помчался. Смотрит: только пыль столбом вдали. Это дьявол на душах тех, кто сам себя жизни лишил, катается. Они себя сами сожгли и сгорели в дому. (15)
155. Один прохожий шел, цвет папоротника ему прилип на лапти. Черт ему и говорит: «Давай сменяем сапоги на лапти». Он ить и сменил. Дальше пошел и видит: на ногах-то вместо сапогов береста. (117)
156. Так папоротник один раз цветет всего лишь, в Иванов день, на праздник Ивана Купалы, в июне. Рассказывают у нас в деревне: один парень вздумал этот цветок папоротника сорвать. Если его сорвешь, можно невидимым сделаться. Пошел он ночью в лес, ждет двенадцати ночи, а в полночь биси-те и пришли. Начали они его из круга кочергой доставать, круг-то и рассыпался. А парень-то бежать быстрей оттуда. Это уж на второй день было. А вот прежде-то, в первый день, когда он в лес-то пошел, черти ему тычки всё, подножки ставили. Не дошел он до места того в первый день. А в третий день он уже папоротник увидел, как тот зацветает, а сорвать его не смог. Черти помешали. Так и остался парень ни с чем. (107)
157. Парень один холостой был. Библию прочитал всю. Прочитал, и ему блазниться стало. Бесы под окошко придут и говорят: «Дай работу! Дай работу!» Он бояться шибко начал. Как двенадцать часов, так они и приходят. Уж он как боялся! На печке лежит ночью, а мать-то с краю. Баба ему сказала: «Сходи в церкву». Он сходил, там еще священник маку дал горсть. Ночью пришли бесы опять ровнехонько в двенадцать. «Давай, говорят, работу!» А он кинул им эту горсть маку и говорит: «Вот вам работа!» Со следующего дня никто к нему и не ходил. (86)
158. Правда ли, неправда было, был у нас Николай Федорович, мельник. Слух такой шел, что, дескать, знал он чертей да кого ишшо. Он все делал сам, а безграмотный был. Казал он кому-то черта, испугал им. Старики вот рассказывали. (82)
159. Там еще, в Матвеевой, дело было. У меня мать-то с отцом на мельнице жили. И вот бабушке поблазнило раз. Видит: черт вылез из мельничного пруда. А потом в том пруде скоро две коровы утонули. (64)
160. Рассказывали, что, если мельница сломается, черт человека просит. Как-то у нас у мельника сломалась мельница, да мужик к ему пришел в это
