Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

class="p1">А вот Анатолий, оказывается, тоже очень смелый. Почти каждому оратору он задает вопросы. Потом поднял руку — тоже решил выступить. Аполлон и Петр смотрели на него с удивлением: раньше за ним такой активности вроде не замечалось. Все поняли — Анатолий важничал и рисовался перед Чигитовым. Знай, мол, наших. И Кируш в самом деле всему дивился и был признателен Яндураеву и за то, что тот посоветовал ему поехать в Москву, и за то, что он написал письмо к другу, и за то, что держался сейчас с ним доброжелательно и как с равным.

Харьяс предоставила Анатолию слово. Тот подошел к столу президиума и стал говорить. Кируш, напрягая внимание, слушал, но никак не мог понять, что же хотел сказать Яндураев. Путанным и многословным казалось его выступление.

И не только Чигитов так думал. Из зала стали раздаваться выкрики: «Давай короче!», «Выражайся точнее!», «Нечего толочь воду в ступе!».

Анатолию не понравилась реакция зала.

— Надо уметь вести собрание, — сердито бросил он в сторону Харьяс и, не окончив речи, пошел со сцены.

Харитонова, призывая комсомольцев к порядку, постучала карандашом по графину. И попросила Яндураева вернуться и продолжить свое выступление. Но тот обиделся не на шутку, как будто сам также не прерывал товарищей:

— Чего зря говорить, если никто не слушает…

И до конца собрания сидел надувшись.

А Кируш все размышлял о Харьяс… Подумать только, робкая, деревенская девчонка, столько пережившая, не опустилась, не пала духом, стала знатной работницей крупной столичной типографии, завоевала такое уважение людей… Чего добился он за эти годы? Ну, воевал против Колчака, вступил в комсомол, работал председателем сельского совета… И это все… А ведь у него жизнь была намного легче, чем у Харьяс.

Хорошо, что он на свою первую зарплату и гонорар купил костюм, а то совсем было бы стыдно перед ней. Вот только обут он все в те же штиблеты. В следующую зарплату обязательно нужно купить ботинки, а потом и пальто…

После собрания Кируш специально задержался в зале. Ему очень хотелось встретиться с Харьяс. А вот и она, красивая, стройная, уверенная в себе. Рядом с ней идет девушка, пышноволосая, и в такой же зеленой, нарядной, как и у Харьяс, кофточке.

Поравнявшись с Кирушем, который не сводил с нее глаз, Харьяс воскликнула:

— Кого я вижу! Здравствуй, Чигитов! Ты разве в Москве? Совсем недавно писал в газету из Элькасов… И вдруг…

Кируш сказал, что он работает на книжном складе Центриздата.

Харьяс попрощалась с подругой, сказав, что встретила земляка.

Они вместе вышли на улицу.

— Почему не учишься? Я в этом году окончила рабфак. Здесь, — Харьяс кивнула в сторону типографии, — работаю временно. В будущем году буду поступать в институт.

Кируш в свое оправдание стал рассказывать: воевал, работал, хотел поступить на рабфак, да опоздал…

— В каком году вернулся из армии? Не женился? Христов, говорят, погиб на фронте. Ты его после Элькасов не встречал?

Когда Кируш сказал, что воевал вместе с Тодором и что его потом отправили восстанавливать Донбасс, Харьяс сразу сделалась грустной.

Кируш заговорил о другом:

— Я слышал, что у тебя есть сын. Наверное, уже большой?

На лице Харьяс отразилось страдание.

— Моего Сергуша, когда ему было два года, украли нищенки. Я уже несколько раз объявляла розыск, но пока безрезультатно.

— Как украли? — едва выговорил Кируш.

Харьяс рассказала, как в голодный двадцать первый год она с сыном хотела уехать в Сибирь, как оставила его двум женщинам… Вытерев глаза, грустно добавила:

— Что я тогда пережила! Умереть хотела, под поезд бросилась, спасли.

— А не Пухвир ли все подстроил?

— Ответили, что нет у него Сергуша.

— Я видел его в Чебоксарах на ярмарке, на скрипке играл…

— Какое мне до него дело!

13

Чигитов пришел в типографию за книгами, и во дворе встретил Анатолия, Петра и Аполлона.

— Ты просил показать тебе наборный цех. Пойдем, покажу, — сказал ему Яндураев. — Только имей в виду, за это, как получишь зарплату, поведешь в буфет.

Цех оказался большим, как базарная площадь. И шум здесь стоял, как на ярмарке. Впрочем, был обеденный перерыв. Кируш морщился, закрывал уши и почти ничего не улавливал из того, что ему говорил Анатолий:

— Вот видишь, это наборные кассы. Они расставлены «улицами». Перед каждой кассой работает один наборщик. — Яндураев показал Чигитову свою кассу, потом подвел его к наборщику-китайцу.

— Видишь, у них вместо одной буквы — целое слово. Иероглифом называется. — Он вынул кусочек металла из кассы, спросил наборщика: — Что это означает?

— Ким, — ответил китаец. Анатолий бросил на товарища торжествующий взгляд: дескать, видишь какие таинства и премудрости печатного дела в наших руках! И потащил Кируша дальше, туда, где набирают татарские, мордовские, удмуртские книги. По тому, как шум в цехе постепенно смолк и у наборных касс появились люди, стало ясно — обеденный перерыв кончился.

— Тебе, наверное, тоже нужно браться за работу, — сказал Кируш.

— Нет, я сегодня свое уже отработал и свободен, — небрежно ответил Яндураев. И обратил внимание друга на длинную машину с рычагом. Рабочий, крепкий мужчина средних лет в черной спецовке, нажимает на рычаг и из-под него вытаскивает лист бумаги. — Это тискальщик, — поясил Анатолий. — С набранного текста делает оттиск для корректора.

«Текст», «корректор», «оттиск» — сколько новых слов услышал сегодня Чигитов. Они представлялись ему мудреными и таинственными. Даже не верилось, что их смысл и значение можно постигнуть, понять. А Яндураев сыпал ими, точно семечки грыз.

Какие же умные и грамотные все они здесь.

Чигитов решил во что бы то ни стало перейти сюда на работу.

После наборного цеха зашли в комнату, в которой, склонившись над столами, сидели люди. Никто из них не взглянул на вошедших, даже не поднял головы.

— Тут работают корректоры, — шепнул Анатолий. — Вылавливают ошибки, которые допустили наборщики. Как найдут — делают пометку на полях.

Так вот в чем состоят обязанности корректора! — понял Чигитов и обрадовался.

Из уважения к людям этой тонкой и ответственной профессии он шел за Яндураевым коротким пружинящим шагом, чуть слышно ступая на носки.

Да и Анатолий в этой комнате заметно притих, говорил шепотом, испуганно озирался по сторонам. Очевидно, побаивался, как бы их отсюда не выставили.

— Здесь сидит наш корректор Харитонова, — прошептал Анатолий, указав на свободный стол.

— А где же она?

— Наверное, вышла в цех, — он сел на ее место, схватил ручку и на полях страницы с чувашским текстом начал ставить какие-то странные знаки.

— Яндураев, ты опять мне мешаешь!

Ребята испуганно оглянулись. За их спиной стояла Харьяс. Анатолий, показывая на