Глубокая печаль - Син Кёнсук

Ису протянул руку и заправил растрепанные волосы Ынсо за уши.

– Это твой новый сценарий?

– Нет, откуда новое-то? Просто время от времени возникает желание писать.

– А когда?

– Когда я чувствую себя одинокой.

– История начинается со снега. Как раз подходит для сегодняшней ночи. Я почитаю, а ты спи.

Сестра искоса посмотрела на брата, тот лежа прокашлялся: готовился к чтению.

«Вот, оказывается, как он выглядит. Неужели у него так сильно выпирала линия носа, и был такой гладкий лоб, такое аккуратное очертание губ?»

Ису начал читать:

«…Она озадаченно стояла перед поворотом на лесную тропинку, сильно заваленную снегом… – Ису прочитал одно предложение и снова прокашлялся: – От железнодорожной станции до деревни автобус ехал гораздо медленнее, чем шел человек, поэтому она пешком дошла из деревни до лесной тропинки. Раза четыре она падала на попу в снег».

Ису читал историю, а Ынсо гладила его синеватую от цвета электролампы голову и думала: «Бедный… Почему же, как я подумаю об этом малом, сразу возникает чувство жалости?»

«…Приподняв пакет с мандаринами и бутылку с настойкой, которые были у нее в руках, она сделала новый шаг вперед, в сугроб, но не ощутила дороги под наваленным снегом.

Что это такое? То собирается, то рассеивается от холодных порывов ветра – это облако или снег? Снегопад разошелся не на шутку, и казалось, что ему не будет конца. Нащупав ногой дорогу, вспомнила голос младшей сестры Сухэ, зовущей ее: ″Сестра!″

И тут из-под снега на мгновение появилась синева дороги и тут же исчезла с порывом ветра.

– Если тебя в горах кто-нибудь начнет звать, не отвечай! – словно в кадре старой пленки пронесся смех Сухэ.

– Почему?

– Д-у-у-у-х… Говорят, что это дух зовет. Если ответишь, он засунет тебя в мешок и утащит!

Лесной фазан, зарывшийся неподалеку в снегу, испугался хруста снега под ее ногами, заерзав, взлетел, встряхнув с себя снег. За взлетающим фазаном, как цунами, взметнулись ввысь снежные сугробы. ″Говоришь, что дух зовет?″ – она нахмурила только лоб, но в результате кожа так стянулась к переносице, что ее глаза стали узкими, как у старушки.

Фазан, отлетевший вдаль, зарылся головой в снег – лишь бы ничего не видеть, а хвост торчал к небу. Она шла, проваливаясь по колени в сугробы, но, когда заметила забавно спрятавшегося фазана, ее нахмуренное лицо на минуту разгладилось.

В высокие сапоги набился снег. Сквозь деревья и бледный туман пробиралась темнота, предупреждая о наступлении вечера.

– А интересно, фазан, который зарылся в снег, сидит с открытыми или закрытыми глазами? – подумала она».

– Сестра, а что, фазан и вправду, прячась, засовывает голову в снег? Он делает так только для того, чтобы ничего не видеть, вот болван! О том, что он болван, я уже думал, но мне ни разу даже не приходила в голову мысль о том, открыты или закрыты у него в снегу глаза! Как ты только до этого додумалась?

– Просто было любопытно.

– Закрыты или открыты?

– Конечно, закрыты.

– Почему?

– Большинство людей тоже, например при просмотре фильма ужасов, закрывают руками глаза. Вряд ли глаза у фазана остаются открытыми, ведь он от страха, не желая ничего видеть, зарывает голову в снег!

– И правда.

Ису снова перевел взгляд на записи.

Со двора слышалось шуршание падающего снега.

«…Чтобы как-то прогнать закрадывающийся в душу страх, она все время думала о фазане. Если у него глаза были открыты, наверняка он мог видеть следы мамы и Сухэ на заваленной снегом дороге. Ей не было страшно, если позовет ее на этой дороге дух, про которого рассказывала Сухэ, но от страшных воспоминаний о том, как на этом месте она, семилетняя девчонка, обкакалась, сидя на спине у дяди, у нее перехватывало дыхание».

– А почему ты тогда здесь написала, что глаза у него открыты?

– Потому что нелегко держать открытыми в снегу глаза.

– И это причина?

– Хм…

– Если так написать, то будет интересней?

– Нет, просто мне так захотелось.

Ису усмехнулся и продолжил чтение.

«…Вдруг она испугалась и резко оглянулась. От внезапного порыва ветра, словно выбирая направление на перекрестке без указателя, метель заметалась, кружась на месте. От страха душа ушла в пятки: перед ней начал всплывать чей-то черный образ, он взметнулся вверх и тут же исчез. Она крепко сжала пакет с мандаринами и бутылкой настойки, замерзшее лицо вспыхнуло и покраснело вплоть до мочек ушей. В секунду раскрасневшаяся, словно алый цветок энотеры, она бросила в снег мандарины и бросилась бежать к большой сосне.

Она еле успела снять штанишки, как ее пробил понос. Изо всех сил старалась не упасть в высокий сугроб, но, потеряв равновесие, вмиг оказалась голой попой в снегу. Как холодно! Все это время кто-то среди белых заснеженных деревьев как будто звал ее по имени. Ерзая в снегу голой попой и дрожа от страха, она озиралась по сторонам. Ей казалось, что где-то с заснеженной дороги на нее устремлены бесчисленные глаза оживших зверей, на которых раньше охотился ее отец.

Спрятавшийся неподалеку от нее фазан вдруг зашевелился, вытащил голову из снега и улетел прочь, хлопая крыльями. Она старалась успокоить себя мыслью о том, что это всего лишь ветер или метель, а может, тот фазан или какая-то другая лесная птица взлетела и сбила снег с веток, но все равно не могла преодолеть свой ужас и еще долго стояла в оцепенении, забыв, что надо бы одеться.

Продолжая пробираться дальше по извилистой тропе, с которой стал виден маленький храм с ветхой черепичной крышей, заваленной снегом, она наткнулась на мальчика, лежащего меж старых сосен, который, как фазан, уткнулся носом в снег. ″Как давно он здесь лежит?″ Его спину уже достаточно припорошил снег, от разноцветной шерстяной шапки, утопающей в снегу, виднелся только помпончик.

– Эй, малыш!

Она попробовала растормошить мальчика, но он даже не шелохнулся. Синие ледяные губы, крепко сжатые кулачки. Попыталась их разжать, но они заледенели намертво. Его закрытые глаза, замерзшие губы и застывшие в кулаке руки напугали ее еще больше. Сердце обливалось кровью. Она сняла с плеч сумку и отбросила в сторону, взвалила мальчика на спину и побежала в сторону храма, пока бежала, потеряла один сапог.

– Эй, малыш!

При каждом ее прыжке взваленный на спину мальчик вяло раскачивался в разные стороны. Заметив деревянные ворота храма, она начала спускаться с лесной тропы, но запнулась и, упав ничком в