Первокурсники - Том Эллен
Я уставился под ноги.
— Так это правда?
Я поднял взгляд, но промолчал. Эбби зажмурилась и кивнула.
— Ну да. — Глаза она так и не открыла. — Ты знал, что она там будет?
— Конечно, нет, — пробормотал я.
— Ну и как долго, ты думал, это все будет продолжаться?
Я чуть не рассмеялся.
— Как долго… Эбби, ты говоришь так, будто я долбаный криминальный гений или какой-то серийный плейбой. Очевидно же, что я не думал. Ни о чем. Кажется, за весь семестр я не задумался ни разу. Лишь… слепо двигался вперед, ломая все на своем пути.
Эбби покачала головой и уставилась на асфальт. А я все продолжал. От наконец высказанной правды на душе становилось так легко.
— Я пытался вписаться, найти друзей, но все разваливалось на куски. Школьные годы были такими… простыми. Ты, Рис, футбол и прочее, всё на своих местах. Но здесь все иначе. Словно для меня вообще нет места.
Я выдохнул, наблюдая, как пар взлетает над нашими головами, точно речевое облако в комиксе.
— И Фиби… — тихо произнес я. — С ней все наконец казалось правильным.
Эбби подняла на меня мокрые от слез глаза.
— Почему ты не рассказал мне о ней, Люк? — крикнула она.
Хорошо так крикнула. В ближайшем к нам доме зажегся свет.
Я пожал плечами:
— По той же причине, по которой ты не рассказала мне о Маркусе.
Эбби снова отвернулась и пошла прочь.
— Эбби, мне жаль.
— Отвали.
— Серьезно, прошу. Ты сейчас не сядешь на поезд.
— Плевать.
— А даже если сядешь, билеты в последнюю минуту дико дорогие.
Она вдруг замерла и, развернувшись ко мне, яростно провопила:
— У меня есть гребаный молодежный проездной, Люк!
Опять же, так громко, что из забегаловки через дорогу высунули головы два мужика.
Я не смог удержаться. Будто плотину прорвало.
— Ты, мать твою, правда ржешь? — прошептала Эбби.
— Прости…
— Какой же ты… — Но затем она тоже рассмеялась.
И смеялась и плакала одновременно. Хохот перетекал в стоны и всхлипы и обратно.
Мы стояли так несколько секунд, лая точно безумные тюлени, под ошарашенными взглядами мужиков из закусочной.
Затем Эбби вытерла слезы рукавом и оперлась на ограду дома, у которого мы очутились.
— Ох, что б тебя, Люк.
Она глубоко вдохнула и выдохнула. Фыркнула и уставилась на тротуар.
— Фиби Беннет, — произнесла безучастно. — Из школы.
Я покачал головой:
— Нет… То есть да, но мы не вместе или типа того… Хотя вроде как были. Честно, я не знаю, что между нами. — Я умолк. — Прости, Эббс.
Эбби посмотрела на меня. Глаза ее все еще блестели.
— Нет, наверное, все в порядке. Мы же… расстались. Мы расстались.
— Да, но все же. Я должен был тебе рассказать.
Она пожала плечами:
— А я должна была рассказать тебе о Маркусе.
— Это да. Чертов Рис рассказал мне о Маркусе. Точнее, посоветовал проверить Инстаграм.
— Ага, прости. Не надо было постить эту фотку.
— Тогда зачем?
Эбби открыла было рот, но осеклась. А потом вдруг снова рассмеялась.
— Хотела, чтобы ты увидел, — покачала она головой. — Не знаю, что со мной не так.
— Все в порядке. Я тоже не знаю, что со мной не так. Так что мы оба сбиты с толку.
Эбби опять вытерла глаза рукавом и пару раз судорожно втянула воздух.
— Зачем ты приехала, Эбби? — спросил я. — Ты хочешь, чтобы мы снова сошлись?
— Нет, вряд ли, — вздохнула она. — Я понятия не имею, чего хочу. Просто мне нужно было тебя увидеть. Я скучала.
— Да, я тоже скучал. И все же, теперь у тебя есть старина Маркус…
Она фыркнула:
— Маркус придурок, Люк. Его Инстаграм на девяносто процентов состоит из латинских пословиц.
— Я подозревал, что он придурок, но не хотел ничего говорить.
Когда мы оба просмеялись, Эбби сказала:
— Но, думаю, он помог мне со всем справиться.
— Что ж, может, он и не полный придурок.
Эбби посмотрела на меня:
— А Фиби Беннет тебе помогает?
— В чем?
— Справляться.
Я не знал, что ответить. Если честно, казалось маловероятным, что Фиби когда-либо согласится хотя бы находиться со мной в одной комнате, потому было трудно верно оценить мои чувства к ней. И все же я попытался.
— Она мне очень нравится, да. Мне с ней хорошо.
Эбби грустно улыбнулась и кивнула, и я шагнул к ней ближе.
— Я правда хочу, чтобы у тебя все наладилось, Эббс.
— Кажется, уже наладилось, — прошептала она. — Но это странно, понимаешь? Полстены в моей спальне увешано нашими с тобой фотографиями. И… что мне теперь с ними делать? Убрать на чердак и забыть? Или просто выкинуть? Я этого не хочу. Не хочу забывать, что мы когда-то были…
— Я тоже. Да и почему мы должны забывать? Я бы не отказался ни от секунды нашего прошлого. Я был счастлив с тобой. Может, и хорошо, что все закончилось, но это не значит, будто ничего не должно было случиться. Я ни о чем не жалею.
— И я, — улыбнулась Эбби. — Но, наверное, нам лучше какое-то время не видеться. Так будет правильно. А потом, когда-нибудь, мы сможем снова нормально общаться.
— Да. Я бы очень, очень этого хотел.
Она сунула руку в сумку и вручила мне конверт:
— Вот. Забыла отдать. Преждевременная рождественская открытка.
Я достал открытку — фотографию какого-то гольф-клуба с пинтой пива на переднем плане и надписью: «ЧУДЕСНОМУ ОТЧИМУ В ДЕНЬ ОТЦА».
— Черт. Она крутая. Правда.
На обратной стороне Эбби подписала: «Люк, несмотря ни на что, с тобой я была счастлива как никогда».
В Ютланд мы вернулись рука об руку. Поднялись в мою комнату, я заварил чай и уступил Эбби свою кровать, хотя она настаивала, мол, ничего странного, если мы поспим рядом. Но мне казалось, что сегодня мы миновали некий важный этап, которого избежали летом, и глупо было рисковать вернуться на шаг назад.
Я расстелил на полу куртку и три пары джинсов и безуспешно попытался устроиться поудобнее. А потом думал о Фиби. О том, что в универе лишь наши отношения — или что там между нами было — делали меня счастливым.
— Точно все нормально? — пробормотала Эбби из темноты.
— Да, точно. Спокойно ночи, Эббс.
— Спокойной ночи, Люк.
И все действительно было нормально.
По крайней мере, где-то до половины пятого утра, когда пронзительный визг пронесся по коридору и разбудил меня.
— М-м-м-м-м. — Эбби села, отбрасывая с лица волосы. — Что такое?
— Пожарная сигнализация, — застонал я. — Вставай, лучше спуститься. В такое время это точно не учения.
Я натянул куртку, вручил Эбби свой старый пуховик, и
