Гумус - Гаспар Кёниг
Артур постепенно приходил в себя. Он никогда не слышал, чтобы Матье так много разговаривал.
– Где Анна?
– Я отвез ее на вокзал. Она сказала, что ты сам виноват. Ну, я вам не судья.
Артур не смог сдержать судорожных рыданий. Он чувствовал себя покинутым, сломленным, неспособным продолжать жить здесь. Он был не так уж далек от того, чтобы согласиться с Анной. Лузер. Самым простым и очевидным решением было вернуться домой. Сесть на поезд до Парижа. Признать свое поражение. Восстановиться в аспирантуре.
Каждый всхлип разрывал его внутренности, словно в них вонзался нож. Артур поспешно вытер слезы.
– Выпей еще капельку, – велел Матье.
Артур осторожно пил из стакана, слушая, как потрескивает огонь. Матье, не говоря ни слова, наблюдал за ним, время от времени помешивая угли. Уже наступила ночь. Скоро ударят холода.
Под согревающим действием алкоголя Артур начал успокаиваться. Эмоции улеглись. Это расставание внесло определенную ясность. Закончились долгие каникулы в деревне в обнимку с подружкой. Теперь он должен либо принять свою миссию всерьез, либо и в самом деле уехать.
Откинувшись в кресле, Матье погрузился в свое обычное оцепенение. Спокойное, твердое, неизменное. Эта врожденная способность ни о чем не думать потребовала бы от Артура и ему подобных нескольких лет упорных медитаций. Артур на мгновение представил плато Сакле, пригородные поезда, лаборатории, обеды с коллегами в институтской столовой. Нет, это не вариант. То, что началось как юношеский вызов, стало для него смыслом жизни. Его охватило волнение при мысли о грядущих испытаниях. Ему наконец-то предстояло по-настоящему узнать себя.
– Они правы, – наконец проговорил он. – Мне следует заселить больше червей. Может быть, купить несколько разных видов. И сочетать плевел с бобовыми.
Матье хмыкнул.
– Нет?
Матье снова хмыкнул. Это означало «нет».
– Да оставь ты свою землю в покое.
– Но ведь ничего не случится!
– Вот именно. Ничего не случится.
Артур с трудом приподнялся и осмотрел дыру, которую Матье проре́зал в его рубашке. Кожа выглядела как разбегающаяся галактика в телескопе: место, куда ударила Анна, окрасилось фиолетовым, от центра шли концентрические круги разных оттенков.
– Я привезу тебе навоз на следующей неделе. У меня накопились тонны овечьего навоза, и я не знаю, что с ним делать. Мы разложим его толстым слоем на твоих двух гектарах. Как крем на торте.
– Хорошая идея, да. Чистая органика.
– Черви устроены так же, как и все остальные. Они приходят туда, где можно пожрать.
XIV
– Забастовка не испортит нам выходные, – уверенно заявила Филиппин.
Поезд в Верней-сюр-Авр отменили, но Филиппин, прибегнув к своей всегдашней изобретательности, нашла элитный частный сервис с шоферами, готовыми отправиться в путь, несмотря на перебои с бензином.
– Спишем расходы на счет компании. В любом случае, учитывая состав гостей, это можно считать деловой поездкой.
Таким образом, в субботу утром они отправились в департамент Эр, в гости к мадам КСО, их самой главной союзнице в L'Oréal. Внизу их ожидала «тесла», заряженная по самое не хочу. Шофер по имени Ясин был безупречно одет и отменно вежлив. Если клиент пребывал в болтливом настроении, Ясину ничего не стоило притвориться участливым собеседником, но при необходимости он брал на себя роль немого и покорного слуги. В принципе, ему было без разницы, главное – получить пять звездочек в приложении. Он быстро понял, с кем имеет дело, и включил плейлист с сонатами Моцарта в фоновом режиме.
– Поеду через площадь Согласия, чтобы избежать толпы, – пояснил он, предвидя возражения пассажиров. – Бастующие пойдут выше, от станции Вилье к площади Клиши. Потеряем минут двадцать, но зато точно не встанем в пробках.
– Какое свинство – так доставать людей, – проворчала Филиппин. – Вам повезло, вы на электричестве, а вот вашим коллегам на бензине просто не дают работать!
Ясин энергично кивнул. Он давно научился поддерживать точку зрения клиентов, бесплатно давая им возможность почувствовать себя на правильной стороне истории и выразить солидарность с пролетариатом, ставшим невольной жертвой забастовки. Однажды он перевозил радиокомментатора, который, полчаса спустя, процитировал его слова в эфире – в подтверждение своих доводов. Ясин тогда от души посмеялся. Ему казалась странной эта мания богачей во что бы то ни стало взывать к справедливости, в то время как речь шла лишь об их собственном комфорте. Они могли бы просто защищать свои интересы, и никто бы их за это не упрекнул.
– Плюс в том, – продолжала Филиппин после минутного раздумья, – что на дорогах меньше машин.
– Совершенно верно, доедем быстро.
«Тесла» бесшумно неслась по возмущенной Франции. За тонированными стеклами Кевин и Филиппин видели скопившиеся на улицах мусорные баки, полицейские автомобили, выстроившиеся в ряд в ожидании столкновений, магазины с задраенными металлическими ставнями, плакаты и транспаранты на мостах и перекрестках, а также самих бастующих (в желтых жилетах), оккупировавших пункты оплаты дорожной пошлины. Даже на проселочных дорогах машине пришлось, сигналя, проехать несколько блокпостов (впрочем, довольно примитивных). Активисты из Extinction Rebellion смешались с протестующими, как они делали это теперь при каждой возможности, трактуя все человеческие горести через призму экологического кризиса. В маленьких городках обанкротившиеся пекарни с окнами, замазанными мелом, наглядно свидетельствовали о разрушительных последствиях инфляции.
– Деревня без круассанов, как грустно, – прокомментировала Филиппин. – Не понимаю, как люди умудряются там жить.
Они миновали последний, не представляющий опасности блокпост, где два пенсионера с термосами в руках весело переговаривались между собой, небрежно поддерживая плакат о падении покупательной способности, и наконец оказались перед деревянными воротами, окованными железом. Филиппин помахала рукой камере видеонаблюдения, механизм открывания запустился, и «тесла» заскрипела шинами по гравийной дорожке, ведущей к усадьбе. По обе стороны тянулись элегантные ландшафты: луга, на которых паслись ослики, цветущие фруктовые сады, ручьи с перекинутыми через них каменными мостиками, тщательно отреставрированные амбары и даже старинная хлебная печь, трубу которой обвивал плющ. Вдали виднелся характерный для средневековых замков насыпной холм, ныне поросший лесом.
– Теперь направо, – подсказала Филиппин.
– Ты уже бывала здесь? – удивился Кевин.
– Да, пару раз, – ответила она, слегка покраснев.
– То есть ты и раньше была знакома с…
– Это подруга моих родителей.
– Ясно.
– Что тебе ясно? Мы самостоятельно прошли через все стандартные процедуры заключения контракта с L'Oréal. Мир тесен, вот и все.
Они пересекли древний ров, наполненный мутноватой водой, и въехали во внутренний двор. Фасад высотой в два этажа принадлежал обширному фортификационному сооружению.
