Алфавит от A до S - Навид Кермани
Еще одна мысль приходит мне в голову, надеюсь, она будет последней перед сном: как и в аэропорту Стамбула, меня перенесло на семьдесят лет в прошлое, там – из фуд-корта в голодающую Японию, а сегодня из аквапарка – в тоталитарное государство. Во тьме тебя швыряют то влево, то вправо, и ты не знаешь, что ждет на следующей странице, пока перед внутренним взором не замелькают образы, как на водной горке.
Нет, это не последняя мысль. С воспоминанием о стамбульском аэропорте снова испытываю стыд перед своим сыном, который вчера ночевал у меня, а сегодня у отца, – даже в день рождения у него нет настоящего дома. Я снова настолько бодра, что могу записать еще одну мысль, пришедшую мне в голову сегодня в джакузи: вместо того чтобы постоянно говорить – вдвоем, втроем с терапевтом или по отдельности с друзьями, которые потом будут обсуждать это между собой, – влюбленным следует целовать друг другу ноги, по очереди или в зависимости от того, кому это тяжелее дается или кто хочет искупить свою вину, – ведь в любви всегда случается что-то, за что один должен просить у другого прощения, и никакая любовь не может существовать, если в ней не прощают вину.
Да, нужно прощать. «Но что, если никто не попросил прощения?» – спрашиваю я себя. Не будет ли это слабостью? Разве для прощения не нужны двое? Или Бог дал милосердие в качестве примера, простив даже тех, кто не раскаивался? Но Бог был одинок так, как не может быть ни один человек. Возможно, Он стал милосердным потому, что не мог вынести тоски.
104
Кроны деревьев слились в зеленый небосвод, подсвеченный сзади, словно за ним простирается настоящее небо, цветущий рай. На прямой, почти ровной тропе, ведущей через знакомый горный хребет, мы ощущаем себя почти как в канадских просторах, хотя до Кёльна всего час езды. Время от времени шум пилы и пустые охотничьи вышки напоминают о близости цивилизации, не говоря уже о байкерах в шлемах и яркой экипировке, проезжающих каждые полчаса или час.
Вот величественный надгробный камень, установленный лесничим в знак благодарности своей самой верной сотруднице – собаке по кличке Изольда фон дер Хунау, которая родилась 2 мая 1928 года и умерла 19 июля 1936 года. В 1933 году Изольда победила на соревнованиях в венгерском Капуваре. Обсуждали ли на этих соревнованиях политику? Скорее всего, лесничий сопровождал ее в поезде, стоял с ней на пьедестале почета, а по возвращении в Германию с гордостью показывал коллегам, бургомистру и фотографу трофей или медаль. У могилы он, скорее всего, стоял один; коллеги, бургомистр и фотограф, возможно, считали, что он немного не в своем уме. Как бы то ни было, под зеленым небом символ его любви к этой собаке останется неизменным.
Первое совместное мероприятие втроем с тех пор, как он съехал; после прогулки – барбекю на балконе. Словно ничего и не произошло.
105
Иду в банк, чтобы наконец избавиться от двадцати тысяч евро, которые таскаю с собой с тех пор, как вернулась. Передо мной в очереди двое темнокожих мужчин, которые разговаривают на итальянском. Когда они подходят к окошку, один из них, старший, представляется другом и переводчиком другого, который уже является клиентом банка.
– Чем я могу вам помочь? – спрашивает сотрудница.
– Мой друг хочет взять кредит.
– Кредит?!
Наверное, она не хотела, но вопрос звучит на три тона выше обычного, и выражение ее лица, пусть и на мгновение, выдает если не ужас, то, по крайней мере, удивление. Друг и переводчик, явно ожидавший такую реакцию, без лишних слов протягивает ей расчетные листы.
Ко мне сотрудница тоже относится с подозрением, но сдержанно; она не позволит себе ту же ошибку, какую допустила с темнокожим мужчиной, с которым после неподобающего тона стала предельно вежливой. Мне хочется объяснить, откуда у меня эти деньги, ведь у меня тоже иностранная фамилия. Но потом я думаю, что ее это не касается. Как бы то ни было, она не видит ничего странного в том, что кто-то кладет двадцать тысяч евро на счет пожилого человека.
106
Узнав, за кого вышла замуж любовница его отца после смерти последнего, рассказчик теряет самообладание: «За такого человека?!» Похоже на то, как преданный любовник задается вопросом, почему она влюбилась в другого: «Почему именно в него?» Женщина отмахивается от этого вопроса, считая его тщеславным, и не понимает, что уничтожила его самооценку. Если бы она влюбилась в женщину, то его мужественность оказалась бы под сомнением. При этом между двумя увлечениями одного и того же человека редко можно увидеть связь. Порой в глаза бросается некая общая черта, но чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что в первую очередь неизменными остаются собственные ошибки. Если не считать приблизительно одинакового возраста, отдельных физиогномических черт и принадлежности к одному и тому же социальному слою, складывается впечатление, что только интрижки, но никак не любовь могут складываться в некий континуум. А если континуум и складывается, то приобретает уже болезненные черты – склонность к определенному типажу, что редко идет кому-то на пользу. Даже интересы меняются от одних отношений к другим. Например, с одним мужчиной я познакомилась в спортивном клубе, с другим – в университете, третий случайно оказался рядом со мной в маршрутке, когда я ехала из Дамаска в Бейрут, до войны было рукой подать. Быть может, даже я сама не являюсь континуумом – скорее всего, лишь зеркалом, отражающим того, кто стоит перед ним. Быть может, люди именно потому так ценят постоянство своего мира, что постоянство не дается им даже в собственном сердце?
* * *
Сын вернулся из школы раньше
