Заднесельские оскорёнки - Александр Владимирович Быков
На этом можно было бы закончить рассказ о Николае Ивановиче Либровском, если бы не одно но, у него был знаменитый внук – председатель вологодского горисполкома. 17 лет Владимир Дмитриевич Парменов трудился на этом посту и целый пласт истории областной столицы связан с этим именем. О таких говорят, он не мог жить без работы. Так и случилось, В. Д. Парменов умер в 61 год, на следующий день после выхода на пенсию. Сердце, привыкшее к нагрузкам, не выдержало покоя.
В. Д. Парменов – несомненно выдающийся советский работник, сын своей эпохи, для одних – разрушитель памятников деревянного зодчества, для других – создатель современного, удобного для жизни города. Все это один человек, сложный, упрямый, конфликтный, требовательный. Именно такой председатель горисполкома и нужен был в то время. Первый секретарь обкома товарищ Дрыгин «размазню» на этом посту теперь бы не стал, слишком масштабные были поставлены задачи. Конечно, «компетентные органы знали, что председатель горисполкома из семьи врага народа, но ведь «сын за отца не ответчик, тем более – внук».
Судьбы священников после революции были похожи. Сначала тех, кто не выступал против Советской власти, не трогали. Потом, сразу же после победы большевиков в Гражданской войне началась травля церкви. В 1922 г. была проведена кампания по изъятию материальных ценностей, хранящихся в церквях и монастырях. Недовольных и тех, кто сопротивлялся, репрессировали. Часть священства соблазнили перспективами новой «Живой церкви» и кое-кто «подался в обновленцы». До сельской округи в массе своей эти новшества не дошли, и тревогу сельские священники почувствовали, когда во второй половине 20-х годов стали массово закрывать приходы.
Не миновала эта участь и Георгиевский храм в с. Заднем. Общину ликвидировали, вероятно, в 1928 г., двери церкви закрыли на замок и повесили печать. Через какое-то время, как вспоминает правнук отца Николая Дмитрий Парменов, священник Либровский сломал печати, открыл церковь и стал служить. Из Устья приехала комиссия, печати восстановили, смутьяна предупредили о последствиях. Через какое-то время история повторилась. Потом еще раз. Видимо с этими актами неповиновения и был связан первый арест Либровского в 1928 г. Он месяц провел в заключении.
В семье сохранилось мнение отца Николая, будто бы сказанное им кому-то из родственников: «это моя работа, не могу я без нее».
В 1932 г. бывшего заднесельского попа арестовывают второй раз как участника контрреволюционной группировки духовенства. Он вышел на свободу через пять месяцев, но, как выяснилось, ненадолго. В марте 1934 г. священник Либровский был арестован в третий раз как руководитель «контрреволюционной группировки церковников» и после месяца пребывания в тюрьме был сослан в Верхне-Тоемский район Северного края (ныне Архангельская область), где служил священником на лесобирже.
В 1937 г. он вернулся в вологодские пределы. В Заднее уже не возвращался, дом был реквизирован, жить бывшему настоятелю стало негде. Не понятно, когда и куда уезжает из Заднего его супруга. В 1937 г. младший сын Николай учился в Вологодском ветеринарном техникуме, скорее всего семья перебралась в Вологду.
После освобождения из ссылки Николай Либровсикй уехал в Грязовец к дочери Елене, какое-то время служил в одной из грязовецких церквей. Новый арест трудно было назвать внезапным. Еще в 1934 г. Либровскому поставили в вину «иосифлянскую ересь», т. е. поддержку взглядов опального ленинградского митрополита Иосифа Петровых, который конфликтовал с местоблюстилетелем патриаршего престола митрополитом Сергием Старогородским, говоря о нем: «Сергий хочет быть лакеем Советской Власти, мы – хотим быть честными, лояльными гражданами Советской Республики с правами человека, а не лакея, и только». Петровых, как и Либровский, сначала был сослан, а в 1937 г. арестован и расстрелян.
Такая же участь ждала и бывшего заднесельского благочинного. Он был реабилитирован в 1970 г. задолго до массовой кампании во восстановлению справедливости, видимо не без участия внука-председателя горисполкома. Тогда становится понятна и лояльность партийных органов к внуку «врага народа».
Знаменитый внук сельского батюшки в детстве бывал в Заднем, ездил с дедом на телеге, вспоминал, что у того была большая библиотека. Его сын Дмитрий рассказал мне, что очень сожалеет, что не расспрашивал отца о прадеде-священнике. Впрочем, если бы и расспрашивал, вряд ли смог получить сведения от советского хозяйственника, родство которого с репрессированным попом было черным пятном в биографии.
У Либровского была большая семья, жена Евстолия Ярославцева родом из Кихти, дочери: Галина – мать В. Д. Парменова и Елена, сыновья Павел, Феодосий, Владимир, Николай. Разница между рождением детей весьма значительна, целых 22 года. Эти данные сообщил мне краевед Юрий Малоземов, у которого оказались выписки из клировых ведомостей Георгиевской Заднесельской церкви за 1928 г.
Священник Либровский до революции преподавал в Заднесельской школе пение и Закон Божий, состоял на ответственных должностях в попечительских и благотворительных организациях, был в самом центре общественной жизни. После закрытия прихода стал изгоем. На что жила семья в это время – не известно. Сыну Владимиру, родившемуся в 1914 г., закончить учение после ареста отца не дали «по социальному происхождению». После Либровских в их большом доме располагался сельсовет, теперь ничего…
Мне почему то кажется, что председатель горсовета Вологды В. Д. Парменов был характером в своего деда, священника Георгиевского прихода и благочинного Заднесельской округи Н. И. Либровского, а сын его Дмитрий во всем похож на отца. Они с женой Татьяной интересуются памятью предков, много раз бывали в Заднем и любезно сообщили мне немало ценных фактов о жизни прадеда.
А еще благочинный Либровский наверняка был знаком с настоятелем церкви в деревне Лукачево, Александром Воробьевым, прадедом моей жены, дочь которого Нина училась в епархиальном училище в одно время со старшей дочерью Либровского Галиной, а потом всю жизнь учительствовала в селе Заднем, где и похоронена. Вот такая связь времен.
Частушки в зеркале эпохи
Работая в архиве, я обнаружил довольно много разных сведений о Заднесельской волости. Кое-что уже вошло в предыдущие «оскорёнки», многое требует дополнительного изучения.
Среди этих материалов есть интересная тетрадь с частушками, записанными зимой 1911 г. в селе Заднем членом общества изучения Северного края Дмитрием Башкардиным. Сто шесть страниц коротких рифмованных частушек представляют разные стороны жизни молодежи в начале XX столетия.
Частушки любят изучать филологи, но историки очень редко используют этот своеобразный источник о народной жизни. Попробуем нарушить сложившееся положение и рассказать о заботах и чаяниях заднесельской молодежи, используя эти короткие четверостишия.
Главные думы парней и девушек были
