Глубокая печаль - Син Кёнсук

Пройдя сквозь толпу народа, Ынсо вышла на улицу, купила в ближайшем магазинчике походный набор ниток с иголкой и поспешила вновь в ресторан, но тут увидела телефонную будку, а в ней Ису.

– Это книжный магазин? – голос брата уже не звучал так низко, как некоторое время назад. Его лицо раскраснелось от возбуждения, голос дрожал.

Пока он обеими руками держал трубку, из ресторана с шумом вывалилась толпа народа, а за ней в объятиях бритоголового парня, прижавшись к его груди, следовала та самая девушка с прямыми волосами, все еще со слезами на глазах. Парень, казалось, хотел сказать: «Не плачь!» – но, видимо, язык не слушался, он только сжимал ее руки и смотрел высоко в небо.

– Чонхе? Это Чонхе? – Ису прижал к себе телефонную трубку.

Стриженый парень и девушка стали переходить дорогу. Вдруг, еще не перейдя улицы, девушка, как будто поскользнувшись, присела. Полы ее черного пальто покрыли белую снежную дорогу. Парень, все это время казавшийся человеком, который любит эту девушку, видимо, больше не в состоянии был терпеть всхлипываний и рыданий, замешкался, наблюдая за ней, сидевшей посреди дороги.

– Снег! Снег идет! – прокричал какой-то ребенок, катая снежный ком.

Снежная пурга взметнулась до самого неба. Плачущая девушка подняла голову и посмотрела в небо. Снег был таким пушистым, что не сразу падал на землю, а еще долго кружился в воздухе, как опадающие лепестки цветов сакуры весенним безветренным днем. Сквозь летящие снежинки Ынсо посмотрела в сторону телефонной будки: «Что Ису мог сказать Чонхе?» Он уже положил трубку и стоял с сигаретой во рту.

– А-а! – раздался неожиданный вопль.

Брат с сестрой одновременно повернулись в сторону дороги, где сидела девушка. И откуда взялся этот грузовик? Девушка, которая только что сидела на дороге и плакала, переживая расставание с парнем, смотрящая высоко в небо, теперь лежала под грузовиком.

– Нет! – парень успел чудом увернуться. Дрожа от ужаса, он полез под грузовик, под которым на белом снегу растекалась лужа крови. Толпа с шумом окружила машину.

Из рук Ису выпала сигарета. В ужасе Ынсо подскочила к брату, уронив на землю коробку с нитками, руками закрыла его глаза, прошептала на ухо:

– Не смотри!

Сначала ресницы Ису, прикасавшиеся к ладошке Ынсо, часто моргали, а потом она ощутила, как по ее ладоням покатились слезы.

Все из-за снегопада. Только из-за него.

Проводив Ису в армию, на следующий день из-за непрекращающегося снегопада Ынсо застряла по дороге домой в Сеул около какой-то неизвестной деревни. Хотя мать и старалась воспрепятствовать ехать ей в такую погоду, девушка все-таки выехала из Исырочжи.

Ее словно что-то тянуло в дорогу. Может, то, что у нее не было написано ни одного сценария к передаче и запасного варианта, – скорее всего, подталкивало поведение Сэ: он бросил трубку, когда она позвонила домой. Перестали ездить даже автобусы, и она не смогла дальше следовать по своему маршруту: снега выпало больше двух метров. На полпути к Сеулу, в той горной деревушке, где она застряла, снега выпало столько, что обрушились загоны для скота, и коровы погибали под напором стихии.

Не было и телефонной связи – от снега повалились столбы электропередач и прекратилась подача электричества. Перестал работать водопровод, и люди сидели без воды. Они топили снег в больших чанах и использовали его для приготовления пищи. Эта незнакомая деревушка, занесенная снегом, оказалась полностью изолированной от мира.

Ынсо пришлось ночевать в комнате на заднем дворе при каком-то ветхом магазинчике. При свете свечи она поела рис, сварив его на походном баллончике бутана. А поскольку с внешним миром связь прервалась, ей пришлось провести еще и день в этой же деревне.

Когда она вернулась домой, ее встретил страшно осунувшийся муж. Ынсо только открыла дверь и не успела еще перевести дыхания, как он огорошил ее:

– Говори честно! Куда ездила?

Молчание.

– Говори, откуда ты?

– А ты что, не смотрел ни газет, ни новостей? Все парализовало из-за снега.

– Что?! Снег?!

– Прошу тебя, не надо! Мне надо срочно позвонить на работу. У меня только позавчерашний сценарий. Я и так чуть с ума не сошла от пережитого.

Ынсо прошла и взяла трубку, чтобы позвонить на работу, как Сэ вырвал телефонный шнур из розетки.

Сначала Ынсо старалась все ему объяснить: что опоздала из-за снегопада, что снегопад был таким сильным, что даже перестали ходить автобусы, но все же ей удалось выехать.

На полпути автобус, кое-как ехавший по заваленной снегом дороге, забуксовал. Всем пассажирам ничего не оставалось, как провести ночь в ближайших домах, в которых не было ни света, ни воды, где нельзя было даже нормально приготовить рис. Ынсо говорила, что пыталась дозвониться, но не работали даже телефонные линии.

Она подробно все рассказала, а потом замолчала.

«Не может быть, чтобы в газетах не было информации о том, что рухнули загоны и погибали стада домашних животных. Не может быть, чтобы этого не было и в телевизионных новостях!» Без сомнения, Сэ был в курсе, что пришлось добираться такой ужасной дорогой, но его гнев не утихал. Ынсо перестала объяснять и молча смотрела на Сэ.

– Говори только правду!

Ынсо была слишком слаба.

– Ты что, не хочешь мне ничего говорить?

– Но это правда… – Ынсо снова хотела повторить всю историю, что из-за снега она очутилась в изолированной от мира неизвестной деревушке, но прикусила язык. Она почувствовала головокружение. Казалось, что весь тот снег в деревне, который нельзя было забыть, теперь закружился в ее голове.

– Если не веришь, позвони своей маме… Они тогда уехали в баню на источники, но из-за снега так и не смогли вернуться домой. Я не смогла с ними повидаться, не дождавшись их приезда, уехала в Сеул, к тебе… Позвони, тебе говорю… Они тебе скажут, как много снега там выпало. У мамы даже планы все изменились…

Сэ все это знал. Знал, что там выпал неимоверный снег, что было парализовано все движение на дорогах, из-за чего маме пришлось провести какое-то время в деревне по пути домой и только потом она добралась. И все равно он не верил, что это могло произойти и с Ынсо. Ему казалось, это могло произойти с кем угодно, но только не с ней, казалось, что она была с кем-то другим в совершенно другом месте и теперь, после всего, предстала перед ним дома. Стоило ему только один