Рыжая полосатая шуба. Повести и рассказы - Беимбет Жармагамбетович Майлин
Первой выступила русская женщина. Вслед за ней вышел на трибуну молодой казах с кожаной сумкой под мышкой. Раушан вся превратилась в слух. Ей было интересно узнать, что скажет этот джигит, однако она ничего не поняла, к тому же вся речь его, как показалось Раушан, состояла из одного слова <значит>.
По рядам прошла какая-то женщина с кипой бумаг и начала раздавать их присутствующим. Большой сложенный вчетверо лист с большими печатными буквами достался и Раушан. Что с ним делать? Она покосилась на соседей. Женщины в президиуме развернули листы и склонились над ними. Тогда и она развернула лист и сразу же увидела посередине какой-то снимок. Господи, кто это? Какая-то старуха беззубая, что ли?.. Раушан сперва и не узнала себя.
Вчера в женотделе встретил ее какой-то сотрудник газеты и записал ее имя и фамилию. Имя она назвала, а фамилию произнести не осмелилась. Тогда на помощь ей пришел Бакен, сказав, что фамилия жены -Шокпарбаева.
Тогда же длинноволосый русский усадил ее на стул и долго суетился вокруг нее, говоря, что это он ее фотографирует. И вот сегодня действительно ее фотография появилась в газете.
Еще одна женщина сделала доклад по-казахски. Говорила она очень просто, понятно, и ее слова о том, что <казахская женщина, которую продавали, как скот, должна обрести истинную свободу>, запали в душу Раушан, как заповедь пророка. Многие в зале тоже слушали оратора с волнением. Но были и недовольные. Они перешептывались, озирались вокруг или - в знак умиления - привычно щипали себя за щеки. Раушан, сидя в президиуме на сцене, видела все, что происходит в зале. Взгляд ее упал на молодую, просто, но опрятно одетую женщину. Раушан понравилось ее круглое миловидное румяное лицо. На голове женщины была свободно накинута шелковая шаль. Она слушала и изредка что-то записывала.
Раушан неотрывно наблюдала за ней.
После докладов председательница собрания спросила, нет ли у делегаток вопросов, и снова, как и тогда, в волости, никто не откликнулся. Только одна - та, в шелковой шали - поднялась с места и, заглядывая в свои записи, стала задавать вопрос за вопросом...
Вечером, после заседания на квартире у Марьям пили чай. Потом хозяйка куда-то ушла по своим делам. Бакен отправился поить и кормить лошадь.
Раушан и Даметкен стало скучно в комнате, они вышли на улицу и уселись на лавочке у ворот. Стали вспоминать все, что увидели и пережили за последние три дня.
- Оказывается, до сих пор мы жили, как в потемках. О белом свете и представления не имели. Только сейчас я увидела, как интересно жить на свете, -сказала, вздохнув Раушан.
По улице шли два человека. Проходя мимо лавочки, они вдруг круто повернули и подошли к Раушан и Даметкен.
- Здравствуйте, женгей!
Оказалось - Абдиш. Рядом с ним был незнакомый коренастый джигит.
- А ну, голубушка, позвольте пожать вашу милую ручку, - сказал Абдиш, усаживаясь рядом с Даметкен.
Женщины теперь заговорили с ним, как со старым знакомым.
В это время, управившись с делами, вышел за ворота Бакен. Раушан окликнула мужа, познакомила его с Абдишем, сказала, что это он помог им в тот первый вечер, когда они заблудились в незнакомом городе.
- Так что же мы сидим? - спросил Абдиш. - Не лучше ли прогуляться? Может, и вы, почтенный, - он кивнул Бакену, - с нами пойдете?..
Возражать не стали. Ведь в городе всегда столько соблазнов.
Абдиш взял Даметкен под руку и пошел впереди. Коренастый джигит засеменил было позади, но вскоре поравнялся с ними и тоже прицепился к девушке с другой стороны.
Тогда Раушан подхватила под руку Бакена. Тот было заартачился, отстранился, но Раушан сказала мужу: ничего, мол, не поделаешь, в городе уж такой порядок. По пути она расхваливала Абдиша: дескать, и приятный, и молодой, и к тому же сам делает деньги.
Возле двухэтажного кирпичного дома на углу Абдиш остановился.
- А не завернутъ ли нам, уважаемый, сюда и выпить немного пива? - предложил он.
Бакен был польщен: <человек, делающий деньги>, по всему видать, важный начальник, почтительно назвал его, Бакена, уважаемым, да еще и пиво пить пригласил. Ему впервые посчастливилось испро-
бовать этот напиток на тое у Мураша, когда того избрали волостным, и с тех сор только от одного слова <пиво> у него становилось хорошо на душе.
Они поднялись на второй этаж и вошли в длинную угловую комнату. Тускло горела электрическая лампочка. В красноватом отблеске ее комната казалась сумрачной.
Они разместились за круглым столиком. Абдиш постучал, тотчас подбежала к ним взлохмаченная рыжая девушка в белом фартучке.
- Пива полдюжины! - бросил Абдиш.
- Да провались оно! - поморщилась Раушан.- Не будем его пить.
Коренастый подтолкнул Абдиша:
- Для женщин чего-нибудь сладенького.
- Вот сладенькое можно, - улыбнулась Раушан.
- Да, женгей! Ради вас из-под земли достану любую сладость! - И Абдиш с размаху швырнул фуражку на стол.
Вскоре на столе выстроились в ряд шесть бутылок пива и две бутылки портвейна. Женщинам налили вина, а мужчины принялись за пиво. После того как раза два-три осушили бокалы, все оживились, и разговор становился все веселее. Раушан то и дело все громче и громче перебивала мужчин, и Бакен понес такую околесицу, что молчаливая, серьезная Даметкен вдруг повеселела и начала улыбаться, точно солнышко из-за туч. Абдиш как бы невзначай подвигался к ней все ближе и ближе, брал за руку, а раз попытался даже обнять ее.
Коренастый подсел к Раушан. Каждый раз, подавая стакан, подливая вина, он ласково называл ее <женгей> - <тетушка>, будто нечаянно касался ее рук. Когда же после долгих уговоров был выпит и последний стакан вина, коренастый поймал под столом руку Раушан и пожал. И она, разгоряченная
вином, скосилась на джигита, рассмеялась и тоже стиснула ему руку.
- Почтенный, а не выпить ли нам беленького? -спросил коренастый Бакена.
- Э, дорогой, воля ваша, - ответил, смеясь, Бакен. -Поводья нынче ведь в ваших руках...
Бакен явно захмелел, однако смело выпил подряд три рюмки водки. Тут его развезло, захотелось выйти на улицу, он с трудом встал, пошатнулся, хотел устоять, но ударился об стенку, рухнул на пол и, уже лежа на полу, расхохотался на всю комнату. Он еще пытался что-то пробормотать, что-то объяснить, но уже еле ворочал языком...
Раушан все это время чувствовала себя прекрасно, но тут ее вдруг
