Рыжая полосатая шуба. Повести и рассказы - Беимбет Жармагамбетович Майлин
- Вы что?! Зачем руки... распускаете?! - возмутилась она.
Джигит засмеялся:
- А чего испугалась, дженгей? У нас принято ходить под руку. А то - позор!
- А почему бы не идти по-казахски?
- Я же говорю - позор! Пойми, дженгей, люди смеяться будут. Скажут: <Смотрите-ка на них, плетутся, как пришибленные>.
Раушан не знала, что ответить, и с недоумением посмотрела на Даметкен. Теперь они шли по тускло освещенной улице, и лица девушек нельзя было разглядеть. Раушан про себя решила, что Даметкен, еще незамужней, конечно, более пристало идти с джигитом.
- В таком случае идите лучше с этой девушкой под руку, - сказала она... На углу улицы стояло двухэтажное белое здание. Вокруг ярко горели фонари. У входа толпился народ. Одни входили, другие выходили. Даметкен, Раушан и незнакомец подошли к дверям.
- Вот в этом доме мы и найдем вашу Марьям, - сказал джигит и первый скользнул в толпу. За ним протиснулись и Раушан с Даметкен. Они вошли в просторный зал, битком набитый народом. Все ходили под руку по два и по три по кругу, словно в шумной игре <Хан Кубелек>. Все, что приходилось видеть Раушан до сих пор, было ничто по сравнению с тем, что она увидела тут. Заметила она здесь и немало казахов.
- Марьям куда-то вышла, скоро, говорят, придет. А мы покамест посидим в буфете, - предложил незнакомец и уверенно взял Даметкен под руку. Девушка упиралась, как строптивый верблюжонок, и, однако же, поведение серолицего теперь уже не казалось Раушан ни недостойным, ни даже странным -ведь все в зале ходили под руку. Значит, решила она, и в самом деле в городе так принято... Перед ними открылась большая квадратная комната. Окна - в рост человека, зеркала до потолка. Посередине в горшках и кадках цветы. Когда они вошли, Раушан с удивлением увидела, как один джигит, словно на поводу, тащил за собой тугощекую, очень смуглую девушку-казашку, а за ними плелась, разинув рот, выпучив глаза, какая-то женщина в измятом, нелепо торчащем на голове жаулыке. <Э, значит, и эти бабы притащились на спектакль>, - подумала Раушан про себя и, приблизившись, вдруг увидела свое отражение в зеркале и невольно рассмеялась.
Джигит усадил их за столик, и тут к ним подбежал юркий, длинноусый русский в белом фартуке. Серо-
лицый пробормотал ему что-то непонятное, и тот очень скоро принес шесть черных, узкогорлых бутылок и три граненых стакана.
Раушан и Даметкен от удивления переглянулись.
Джигит, казалось, был страшно доволен и горд тем, что по обе стороны его сидели молодые женщины. Он вскинул голову, взял бутылку и, улыбаясь, принялся разливать по стаканам что-то золотистое, пенящееся.
- Что это еще такое, дорогой? - вырвалось у Раушан.
- Не беспокойтесь, дженгей. Это... городской кумыс. Давайте выпьем...
Джигит засмеялся, стукнул своим стаканом о стаканы женщин и выпил все сразу.
Раушан давно хотела пить, а тут еще слово <кумыс> возбудило жажду. Она притронулась губами к стакану и сразу почувствовала горький, незнакомый привкус.
- Ойбай! Я эту гадость пить не стану!..
Но молодой человек начал настойчиво уговаривать женщин и едва ли не силком заставил-таки их выпить по два стакана пива. Сам он зараз опустошил три бутылки, повеселел, раскраснелся и говорил, говорил без умолку и сразу обо всем. Он казался добродушным, милым малым, и обе женщины доверчиво слушали его, раскрыв рты.
Вдруг он спохватился и неожиданно сказал:
- А вы ведь не знаете, кто я такой! Ну, конечно... Так знайте: я инструктор уездного финотдела. Каждый месяц получаю сто пятьдесят рублей. И зовут меня -Абдиш...
В представлении Раушан сто пятьдесят рублей были огромными деньгами. <Видно, большой начальник>, - решила она про себя. Но поражало, что такой важный начальник столько времени провозился с ними и снисходил до разговоров с аульными бабами.
- А эта голубка, - он показал на Даметкен, - уже просватана или еще свободна?
- Просватана, - ответила Раушан.
- И, конечно же, за нелюбимого?..
Раушан не знала, кто жених Даметкен. Да и девушка вряд ли сама знала, хорош ли ее суженый или плох. К. тому же она покраснела и промолчала. Абдиш, не дождавшись ответа, продолжал:
- А теперь ведь равноправие! Такое вот настало время. Нечего женщинам замыкаться, стесняться. Кто нравится, с тем и веселись, с тем и гуляй. Прошло проклятое время, когда выдавали замуж за нежеланного. Отныне женщинам - полная свобода!
Он придвинул стул, наклонился к Даметкен. Потом накрыл своей ладонью ее руку, начал разглядывать и передвигать кольца, густо нанизанные на ее пальцы.
- Ойбай, больно мне, - сконфуженно улыбнулась девушка, пытаясь отдернуть руку.
- Ну что вы, что вы, голубушка, пока я еще ничего такого вам не сделал, чтобы было больно... - усмехнулся Абдиш и сильнее сжал кисть девушки.
- Ах, вот вы где, оказывается! - послышался за спиной голос Марьям.
Раушан вскочила со стула. Абдиш поспешно отодвинулся от Даметкен.
- Где только я не искала вас! - сказала Марьям. - Даже домой забегала. Ну, думала, заблудились мои гости...
- Да, если бы не я, - заметил Абдиш и начал длинно рассказывать, как он спас гостей Марьям.
Все вместе вошли они в зрительный зал. Гремела музыка. Плотно - ряд к ряду - сидели люди.
Раушан, Даметкен, Марьям и Абдиш уселись посередине. Раушан повеселела и все время улыбалась. Теперь, сидя подле Марьям, она чувствовала себя очень уверенно.
Смолкла музыка. Погас свет. Распахнулся занавес. Перед глазами зрителей возник густой лес. Вдали, у горизонта, в мареве вставали горы. Ярко синело озеро. Вокруг паслись стада...
Раушан, забыв про все, зачарованно смотрела на сцену...
V
Уездная конференция женщин открылась на третий день после приезда Раушан и Даметкен. Зал театра был полон. Большинство собравшихся составляли женщины средних лет. Девушек и молодок собралось немного. Но встречались изредка и дряхлые старухи.
Когда выбирали президиум, снова было названо имя Раушан. Как и тогда, в волости, пришлось ей сесть за длинный стол вместе с руководителями конференции. Однако, по сравнению с волостным собранием, здесь было немало нового: женщин
