Рыжая полосатая шуба. Повести и рассказы - Беимбет Жармагамбетович Майлин
улыбался. И это была странная жутковатая улыбка, не похожая на улыбку нормального человека. Он просто скалил зубы и издавал утробный рык.
Кто знает, каким представлялся Жуматай другим, но Биганше он показался именно таким с первой ночи, и никаких надежд на перемену к лучшему у ней не было. Девять лет продолжалась их супружеская жизнь, и все эти унылые годы Жуматай был все тем же самым. Если ему надо было ее позвать, он рявкал:
- Эй, баба!..
Если же что-либо было не по душе, он похабно ругался:
- У, весь твой поганый род!..
Вечером, едва тушили лампу, он набрасывался на нее. Пыхтел, сопел, ерзал, будто за лисицей гонялся. Пока он обливался потом, Биганша вся застывала от стыда и отвращения и брезгливо отворачивала голову, чувствуя на себе горячее смрадное дыхание. Отказать мужу она не осмеливалась и, задыхаясь, шептала:
- Ну, что ты... дергаешься, несчастный! Подождал бы хоть, пока люди уснут...
Забитая, зачуханная, угасшая Биганша вскоре перестала себя и за человека считать. Тогда-то и встретился ей Садык. <Встретился>, - обычно говорят, если кто-нибудь приезжает издалека. А между тем Садык и она были из одного аула. Просто до поры до времени она его не замечала.
С чего все началось, они и сами, верно, не знали. Встретились как-то, заговорили, обменялись шуткой, улыбнулись друг другу, все получилось неожиданно ладно, славно, а вскоре Садык запал ей так в душу, что не выходил из головы.
Был он среднего роста, чернолицый, рябой. На правой щеке чуть виднелся шрам. Глаза узковатые, с прищуром. Нос не такой уж большой, но и не плоский, не приплюснутый, как у некоторых. Вполне средний
нос. Тонкие, щеголеватые усики. Говорлив, весельчак. На домбре играет, на вечеринках песни поет. Не прочь помериться силой, сверстников своих запросто кладет на лопатки. Не раз получал приз за борьбу. Среди аульных джигитов Садык, несомненно, был самый видный. Но с женой ему явно не повезло. Не ровня была она ему, эта длиннолицая, костлявая, неуклюжая, мужеподобная баба. К. тому же о приличии, учтивости понятия не имеет. Жена молодого человека, шляется по домам, болтает без умолку и все аульные сплетни собирает. В аулах рассказывали: <Зашел как-то Садык к кому-то, а вслед за ним приперлась его баба. Ну, Садык от стыда встал и ушел...>
Одним словом, сблизились, сдружились молодые. Нежданно-негаданно взошла светлая заря в жизни Биганши. Казалось, она заново родилась на свет, только теперь пришла к ней молодость. Она неузнаваемо изменилась, похорошела, расцвела. Да и ходить стала нарядная, как в праздник...
А в ауле между тем среди языкастых баб, как водится, поползли разные слухи, и однажды дошли они и до Жуматая. Биганша встревожилась, подумала: <Теперь Жуматай меня или убьет, или прогонит>. Но оскорбленный муж поступил иначе. Мрачно насупившись, он рявкнул:
- Ты почему, сука, блудом занимаешься, а?!
И отстегал ее камчой. Но Биганша не голосила и пощады не просила. А вечером, как только потушили свет, Жуматай набросился, подмял ее под себя, словно силился раздавить, и задышал жарко, отрывисто в ее лицо. Она замерла, закусила губу, подумала: <Господи... Что он, скот, что ли?.. Как он может, зная про все?..>
***
Вот такие отношения, связи установились между Биганшой, Жуматаем и Садыком. А потом случилось
непредвиденное: Биганша умерла. И остался Жуматай без бабы. Садык лишился ее верного, любящего сердца, и потому, казалось, горе его было сильнее, чем у всех. Но Жуматай считал иначе. <У Садыка есть все же забава, - думал он, - у него своя баба есть. А каково мне, бобылю?> Если бы он мог с кем-нибудь ублажать свою похоть, конечно, он и не вспомнил бы о Биганше.
Теперь у него была одна мечта: обзавестись снова бабой. Начал он думать, начал людей расспрашивать. Тот, кто сообщал ему, <вот у такого-то есть дочь на выданье>, мог вдоволь пить кумыс от пятерых дойных кобылиц Жуматая. А какая она? Красивая? Умная? Или хромая, паршивая, косая, придурковатая?.. Это Жуматая как будто и не интересовало. Ему лишь бы баба была - и ладно...
Отправился он сватать молоденьких девок, но постигла его неудача. Всюду приходилось выслушивать один и тот же ответ:
- Неволить дочку не могу. Пусть сама решает,-говорили отцы.
Это приводило Жуматая в бешенство. Он злобно хрюкал и отворачивался. Садился на коня и отправлялся в аул. Приятели любопытствовали: <Что случилось?>
- Не вышло,- бурчал Жуматай.- Отец не может неволить дочку. Она, видишь, сама решает.
- Ну, так это же хорошо,- возражали приятели.-Коли ее воля, займись ею, договорись и бери ее без всякого калыма.
Но Жуматаю это никак не нравилось. Что значит -<займись, договорись>? Зачем это ему? Если отец отдаст дочь и получает за нее калым, а мулла сочетает их брак, то разве это не значит, что он <занялся> ею? О чем же еще договариваться? Жуматаю это невдомек. Ему, слава аллаху, уже тридцать шесть, и до сих пор он не нуждался в том, чтобы <договариваться>
с какой-нибудь девкой. Сказали тоже: <Займись!> Да он в жизни еще и путного слова ни одной долгополой не сказал!
Три месяца промаялся Жуматай без бабы. Истосковался, измучился. Невмоготу стало. И потащился он однажды к Садыку.
- Гуляешь?- спросил Садык.
- Какой там <гуляешь>!.. Я это... хотел... ну, это... самое,- замямлил Жуматай. Никак не удавалось ему выразиться точнее.
- Понятно,- ухмыльнулся Садык.- Видно, извелся без бабы-то, а?
- Ну, ты ведь сам знаешь про мою беду,- жутковато оскалился Жуматай.
Садык заговорщически подмигнул.
- Верно. Без бабы жить тебе никак нельзя. Я давно о том подумал. Но помалкивал. Думал, сам найдешь, раз по аулам рыщешь... Есть у меня свояченица на примете. Айда, поехали к ней!
- Зрелая?
- В самом соку...
***
- Зять мой приехал!
Тонкая, неокрепшая смуглянка выбежала из дому им навстречу. Бросилась с разбегу на шею Садыка, стала по обычаю тормошить его, не пускать в дом. Всполошились и ее родители, обрадовались приезду зятя.
- Ряшжан, поставь чай!
- Ряшжан, заложи мясо в котел!- начала распоряжаться черная старуха.
Девушка, звонко посмеиваясь, легко и быстро сделала все, успевая между хлопотами ласкаться к Садыку, присаживаться к нему на колени, шаловливо заигрывать с ним.
- А мне нужно тебе что-то сказать наедине.
- Ну, что,
