Едгин, или По ту сторону гор - Сэмюэл Батлер

VI. Я вступаю в Едгин

Чуть погодя оказалось, что я иду по узкой тропке, проложенной вдоль течения ручья. Я был слишком рад, что под ногами дорога, удобная для стремительного бегства, и поначалу до меня не дошло всё значение самого факта ее существования. Однако вскоре сама собой явилась мысль, что я нахожусь в стране обитаемой, но доныне неведомой. Какова же будет моя судьба, когда я попаду в руки ее обитателей? Не схватят ли меня и не принесут ли, возложив на костер, в жертву омерзительным стражам горного прохода? Вполне возможно. Я содрогнулся от этой мысли, и всё же я до того настрадался от ужасов одиночества, до того обезумел, истосковался и намерзся, что никакая мысль, и эта в том числе, не могла прочно завладеть мною — мозг осаждала целая толпа разного рода фантазий.

Я торопился изо всех сил. Еще и еще ручьи, а вот и мост — несколько сосновых бревен переброшены с берега на берег, и это было славно, потому что дикари мостов не делают. А потом я испытал наслаждение, какого не в силах передать на письме, — момент, возможно, самый поразительный и самый неожиданный за всю мою жизнь — чуть ли не единственный из всех (может быть, с тремя-четырьмя исключениями), который я с великой радостью пережил бы еще раз, будь я в состоянии его воскресить не в памяти, а наяву. Я спустился ниже уровня облаков, и на меня хлынул поток предзакатного солнечного сияния; я шел, обратившись к северо-западу, и солнце озаряло меня с головы до ног. О, как же возвеселился я, озаренный его светом! И какой вид открылся предо мною! Это был простор, подобный тому, что развернулся перед Моисеем, когда стоял он на вершине горы Синай и созерцал обетованную землю, ступить на которую ему не дано. Прекрасное закатное небо было алым и золотым, синим, серебряным и пурпурным; оттенки его были изысканными, а весь вид — умиротворяющим; в дальней дали терялись равнины, а на равнинах видел я много небольших городов и одни большой город, здания которого увенчивались высокими шпилями и круглыми куполами. Ближе ко мне, внизу, тянулись одна за другой гряды холмов — контур за контуром, солнечная сторона за теме вой, теневая за солнечной — холмы, овраги, лощины с зубчатыми очертаниями. Я видел большие сосновые леса и блеск величавой реки, вершащей, излучина за излучиной, путь по равнине, а еще множество сёл и деревень — до иных было рукой подать, о них-то я и размышлял. Я опустился на землю у подножия большого дерева и стал думать, как поступить; однако не мог собраться с мыслями. Я был донельзя измотан и вскоре, пригревшись на солнце, а к тому же сморенный царившей вокруг тишиной, погрузился в глубокий сон.

Меня разбудил звук брякающих колокольцев, и, подняв глаза, я увидал, что рядом со мной пасутся четыре или пять коз. Как только я пошевелился, эти создания повернули ко мне головы с выражением бесконечного любопытства. Они не только не убежали, но стояли как вкопанные, оглядывая меня с ног до головы, ровно так же, как и я их. Затем послышались смех и болтовня, и ко мне приблизились две красивые девушки, лет 17–18, одетые каждая в нечто вроде льняного балахона с поясом. Они меня заметили. Я сидел, не двигаясь, и смотрел на них, пораженный небывалой красотой обеих. Несколько мгновений они, в большом изумлении, смотрели то на меня, то друг на друга; затем, слабо вскрикнув от испуга, со всех ног кинулись прочь.

— Вот так-то, — пробормотал я, глядя, как они удирают. Я понимал, что лучше мне остаться на том же месте и встретить судьбу, какой бы она ни оказалась; если бы даже имелась и лучшая линия поведения, у меня не осталось сил, чтобы ей следовать. Раньше или позже мне все равно придется вступить в контакт со здешними обитателями, так пусть уж это произойдет раньше. Лучше не выказывать страха перед ними, как это случилось бы, если б я ударился в бега, и с криками «держи его!» меня поймали бы завтра или послезавтра. Стало быть, я сидел и ждал. Примерно через час я услыхал отдаленные голоса, возбужденно о чем-то переговаривающиеся, а несколько минут спустя увидал тех же девушек, ведущих ко мне группу из 6 или 7 мужчин, вооруженных луками со стрелами, а вдобавок еще и пиками. Делать было нечего, я продолжал сидеть не шевелясь, даже после того, как понял, что меня заметили, и сидел, пока они не подошли ко мне. Мы принялись внимательно друг друга разглядывать.

И девушки, и мужчины были очень смуглые, но не темнее, чем жители южной Италии или испанцы. Мужчины не носили брюк, но были одеты примерно так же, как арабы, которых я видел в Алжире. Внешность у них была весьма внушительная, они, все как на подбор, были крепкими и статными, равно как женщины их — красивыми. На лицах у всех было выражение доброжелательное и даже любезное. Думаю, они бы немедля меня убили, если б я выказал хоть малейшую склонность к насилию, но пока я вел себя спокойно, они, судя по всему, никакого вреда причинять мне не собирались. У меня нет привычки с первого взгляда обольщаться на чей-либо счет, но эти люди произвели на меня куда более благоприятное впечатление, чем я мог ожидать, и я без страха пристально рассматривал их лица. Всё это были мужчины в расцвете сил. С каждым из них я мог бы схватиться один на один, ибо мне как-то сказали, что у меня больше шансов добиться успеха благодаря моим телесным достоинствам: рост у меня 6 футов с лишком, сложен я пропорционально и силен. Но любые двое из них меня одолели бы, не будь я даже так измаян недавними приключениями. Внешность моя, похоже, удивила их больше всего, ибо у меня светлые волосы, голубые глаза и свежий цвет лица. Они не могли взять в толк, как такое вообще возможно; одежда моя также сильно отличалась. Глаза их с неустанным любопытством обшаривали меня с ног до головы, и чем больше они меня разглядывали, тем, кажется, меньше могли понять, что я из себя представляю.

Я поднялся на ноги и, опершись на дорожную палку, принялся нести подряд всё, что приходило в голову, обращаясь к человеку, который показался мне старшим