Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

— Полагаю, — заулыбался бретонский герцог, — папа, вникнув в суть дела и вдоволь насмеявшись, не сможет не пойти вам навстречу.

— Примите также во внимание, Франсуа, что обручение с вашей дочерью не стоит предавать широкой огласке, дабы об этом не стало известно другим женихам, которые пока что, полагаю, ведут себя тихо, хоть и наверняка косятся друг на друга. Вот они, союзники! Пусть они помогут мне в борьбе против регентши, а когда вскроется обман с предполагаемой невестой, будет уже поздно.

— На том и порешим, Луи.

И несколько дней спустя в замковой церкви, как о том повествуют историки, была совершена тайная помолвка, вслед за ней состоялась небольшая вечеринка в кругу самых близких друзей.

Ухаживания Людовика Орлеанского не остались без внимания, и вскоре при дворе Франциска II стали судачить об обручении французского гостя с их маленькой герцогиней.

Известие застало регентшу врасплох, когда она музицировала на арфе в обществе Катрин и нескольких придворных дам. По мановению руки дамы удалились. Вслед за ними вышел в коридор и ее тайный осведомитель.

Некоторое время Анна сидела неподвижно, сведя брови и отрешенно глядя перед собой.

— Что случилось? — подошла ближе Катрин, не слышавшая сообщения агента. — Неприятное известие?

— Он задумал жениться на бретонской принцессе, — не своим голосом ответила регентша, по-прежнему в оцепенении глядя в одну точку на секретере красного дерева.

— Твой красавчик? — догадалась подруга.

— Они уже подписали брачный договор. Шевалье де Вержи как в воду глядел.

— Хм! Вот так номер выкинул твой Нарцисс. Да ведь он замахнулся на Бретань, и он станет ее хозяином, едва Франциск отдаст богу душу. Коли он дал согласие на венчание, то отойдет в мир иной в самое ближайшее время, кузен позаботится об этом, будь уверена.

Анна повернулась на стуле:

— Катрин, эту парочку необходимо разлучить.

— Непременно; но как герцог мог согласиться? Разве такой союзник нужен ему в борьбе против Франции? По моему разумению, это должен быть Габсбург.

— Франциск не мог дать такого согласия, ведь я написала ему… мы вместе писали. Как же так? Что им руководило? Как он не понимает, что этим самым отдает Бретань короне!

— Анна, гонец не добрался до бретонского герцога, — после недолгого молчания молвила Катрин. — Другого объяснения нет. Клевреты Людовика Орлеанского заподозрили неладное и перехватили гонца. Видимо, наша беседа тогда — помнишь? — была кем-то подслушана. Бедный Кавалли…

Анна отвернулась; губы плотно сжаты на строгом лице, руки покоятся на атласе кринолина, взгляд застыл на оконной раме.

— Кажется, и в самом деле так. Я попрошу монахов отслужить панихиду. Да простит мне Жоффруа де Кавалли свою преждевременную кончину… Он был моим верным помощником.

— Мне тоже искренне жаль его. Не первая и не последняя смерть на совести герцога Орлеанского. Бог найдет способ, как отомстить ему за все; быть может, он лишит его потомства. Однако что же делать, Анна?

— Эту парочку надо разлучить, — повторила регентша. — Он знает, на какое число назначена коронация. И он обязательно вернется, в противном случае я лишу его всего: он потеряет герцогство, титул и станет нищим оборванцем просить подаяния на паперти одной из церквей.

— Ужели, Анна, столь сильна твоя власть?

— Ее дали мне отец и мой брат, наследник трона, который сделает так, как я захочу.

— Но он еще не коронован.

— Осталось две недели.

— Точно ли принц знает, когда ему следует быть в Реймсе?

— Дворянин, который только что отсюда вышел, уверил меня в этом.

— Значит, он приедет, и ты вновь увидишь своего милого… Или он тебе уже не люб? Слава богу, если так.

— Не знаю, Катрин. Но я рада буду увидеть его снова, а увидев, уже не отпущу обратно. В конце концов, он мой вассал!

— Как же ты удержишь его, ведь, едва закончится церемония, он умчится к своей маленькой невесте?

— Над этим мы с тобой подумаем немного погодя, Катрин. Не родился еще тот мужчина, у которого не помутился бы разум при виде того, как перед ним раздевается красивая женщина, а потом, раздвигая ноги, зовет его к себе. Такие женщины, а в особенности девицы, должны быть у него каждый день, и притом всякий раз новые. Ты хорошо знакома со многими особами легкого поведения, к тому же в твоем ведении, как гофмейстерины, молоденькие фрейлины, прибывающие ко двору. Полагаю, они сочтут за счастье нырнуть в постель к первому принцу крови; в противном случае ты можешь отказать им в месте или пообещать массу неприятностей.

— Как раз недавно прибыли пятеро: две из Берри, три из Лангедока.

— Вот и отлично!

— Считаешь, стало быть, принц надолго задержится при дворе?

— Зная его натуру, уверена, он не вернется в Бретань.

— А его невеста? Как быть с помолвкой?

— Для ее расторжения необходимо представить Церкви доказательства неверности жениха; имея их, она воспротивится такому браку. Она сделает это еще и по моей указке на родство: Анна Бретонская приходится Людовику Орлеанскому двоюродной племянницей.

Глава 15

УЛЫБАЙТЕСЬ ЧАЩЕ, МАДАМ!

Анна рассчитывала дождаться принца Людовика в Амбуазе, предполагая, что он возьмет с собой охрану числом не более сорока шпор. Приведи он две сотни и она запрет ворота: не хватало еще вооруженного инцидента накануне коронации; неуравновешенный герцог способен на любую выходку, дабы похитить юного короля, взяв его под свою опеку. Вот тогда Анне действительно придется нелегко: власть имеет тот, в чьих руках король.

Но Людовик не приехал. Анна мрачнела с каждым днем, и одновременно в ней нарастала злоба, похожая на ненависть — следствие разрушенной любви.

Прошли уже все сроки, но первый принц крови все не появлялся. И Анна приказала собираться в дорогу, одновременно строя планы отмщения за свою поруганную любовь, за пренебрежение… за все. Тотчас по прибытии из Реймса она обратится в Парламент — высший судебный орган Франции — с просьбой лишить наглеца титула принца крови; далее — письмо в Рим с изложением обстоятельств дела. Так и быть, она оставит ему герцогство Орлеанское, но для всех он будет уже никем — бесправный, преданный забвению.

Придя к такому решению, поделившись своими планами с мужем и друзьями, сжав губы, гордо восседая на пегом андалузском жеребце, Анна махнула рукой, давая сигнал к отправлению кортежа по направлению к Реймсу. Процессия растянулась в длину на сто туазов, пожалуй, даже больше, если учесть, что они захватили с собой в дорогу