Моя стая-семья и не только - Евгения Кимовна Романенко
Положила их на кровать, обцеловала, обласкала. И позвала Умку. Заворчавшим девчонкам хватило руки на холке. Умку погладила и попросила уйти на место. На сегодня ссоры закончены. Когда я заносила миски домой, старушка Пиня лежала возле будки, а под её боком белым комком лежал Умка. Значит, всё в порядке, стая его приняла.
В этом возрасте, 4–5 месяцев, щенки растут быстро и беспорядочно. То у них морда начинает перевешивать туловище, то задние лапы становятся, как у кенгуру. То вдруг уши решили подрасти, причём сразу до размеров взрослой собаки. Теперь у меня по двору белым шариком носится что-то напоминающее кенгуру с ушами, как у взрослого бассета!
Поскольку характер у Умки неугомонный, ходить шагом он не умеет. Задние лапы выросли в два раза по отношению к кривеньким передним, он не бегает, а скачет по двору, как суслик. И наступает на уши, которые тащатся по земле. Итог ясен: кульбит через голову и полное непонимание происходящего!
Теперь его движения по территории выглядят примерно так: прыжок, кувырок, верчение головой и перетоптывание передними лапами для освобождения ушей. Всё это в темпе, время не ждёт, надо бежать дальше. И всё повторяется на каждом прыжке. Прыжок, кувырок, освобождение ушей.
Чайка и Панда со смехом носятся за ним. Глядя на их смеющиеся мордахи и слыша весёлый визг, по-другому не скажешь. Взрослые в недоумении взирают на это что-то: была вроде собака, щенок. А сейчас скачет непонятно что! Они-то себя не помнят в этом возрасте.
А вот Пиня помнит их всех. Поэтому старая глухая собака лежит на солнышке и снисходительно улыбается. Хоть тяжёлая болезнь и отняла у неё слух, видит старая вожачка прекрасно. И когда Панда с Чайкой начинают издеваться над недотёпой Умкой, сердитый рык бабушки Пини усмиряет хулиганок. А Умке подначки подружек нипочём!
Весь участок, до последнего уголка, он обследовал, но каждый раз он находит для себя что-то новое. А если надо выйти на охрану вместе со взрослыми ─ его не останавливают никакие задние лапы и уши! Скачок, кувырок, и разборка с ушами. Завязала я Умке уши на затылке мягкой детской резиночкой, чтобы не мешали ─ не оценил, шельмец, сорвал и разодрал. Ну что ж, кувыркайся дальше!
Смотрю на него и думаю: «А какая собака из него вырастет?». Его предполагаемые будущие хозяева с морей приедут через месяц. И встретит их не тот умильный белый комочек, который они тогда впервые увидели. А встретит ─ неизвестный науке зверь! Захотят ли люди взять это чудо к себе домой? Боюсь, что, натешившись, выкинут его на помойку, как уродливую игрушку.
Я уже с этим столкнулась. Как-то муж подобрал щенка алабая. Щенку было месяцев восемь. Мы его назвали Баграмом. Очень ласковым оказался псёныш, не по породе. Вот и выкинули его. Мы нашли ему хозяев, а через три месяца я увидела Баграма на мусорке. Мы его забрали к себе, подлечили, но многочисленным желающим взять Баграма, муж отказывал.
Баграм прожил у нас десять лет. Что надо было сотворить с этим щенком, чтоб он озлобился на всех? Десять лет Баграм жил у нас во дворе на цепи, признавая только мужа и меня. Десять лет мы строго следили, чтоб он не сорвался. Баграм из ласкового псёныша за три месяца стал диким зверем.
Отдавая зверенышей, я всегда за них боюсь. Люди хотят иметь удобных для себя животных. И ломают их под себя, любимых! А ведь, независимо от породы, или беспородности, у них есть характер, есть душа.
И я понимаю, что не хочу отдавать Умку! Но «хочу» и «могу» ─ разные понятия. Ну, а пока, это недоразумение спит у меня на тапочках. Да, такого чуда у меня ещё не было.
Умка. Продолжение
Сегодня приехали люди за Умкой. Те, которые просили меня придержать его, пока они с морей не вернутся. Вернулись, приехали за щенком. Ждут за калиткой, на дороге, так как моя стая встретила гостей довольно агрессивно. Троица мелких ─ Панда, Чайка и Умка, смылись в комнату, под одеяло. Они всегда туда смываются. Страшно им или нашкодили, моя кровать с одеялом ─ это их убежище. Обычно они, если чужие подходят к калитке, вертятся среди взрослых.
Я хоть и насторожилась, но пошла выковыривать Умку из-под одеяла. Люди же приехали! Умка, повиснув у меня в руках замурзанным половичком, даже глаза закрыл и дышать пытался через раз. Но смотрины есть смотрины!
Такого разочарования на человеческих лицах мне доводилось видеть не часто! Они смотрели с брезгливостью на щенка и с укоризной на меня. Вместо того белого, кругленького, умильного щенка им впаривают что-то отдалённо напоминающее собаку! Мои обьяснения: «Щенок растёт, выправится ─ станет красавцем», расползлись в душном воздухе дня.
А Умка, как назло, продемонстрировал все свои недостатки! Проскакав вокруг потенциальных хозяев своими «кенгурячьими» скачками, он при возгласе главы семейства: «Это не тот щенок, что мы вас просили придержать! Тот красавец был, а это урод какой-то!» ─ Умка вцепился ему в ногу!
Отодрав от штанины рычащего Умку, засунув его за калитку, где уже нервно порыкивала вся стая, я, как школьница, начала оправдываться. Объяснять людям, что за месяц щенок вырос. И нет никаких проблем, если они его не возьмут.
Но проблема оказалась у меня! Люди начали требовать компенсацию за бензин, который они потратили, чтоб приехать ко мне и уехать ни с чем. Плюс порванные Умкой штаны и моральный ущерб. Да у меня зарплаты не хватит, чтоб рассчитаться!
Но, пока я объяснялась, мои собаки решили по своему: стоят чужие люди, обижают мамочку-вожака! И тройка моих защитников, перемахнув через забор, оказались на дороге. Нет, они не кинулись рвать обидчиков. Лаки, Люка и Кузьма просто встали между мной и теми, кто хотел и перехотел забрать Умку.
Как ни странно, но оскал и глухое рычание трех дворняг быстро привели в чувство людей. Сказав напоследок, что подадут на меня в суд, они прыгнули в машину и уехали.
Я не ожидала такой агрессии от Умки, ласкового, неконфликтного псёныша! А от тех людей не ожидала такого отношения к животным. Вышло как в стихотворении С. Маршака: «Однако за время пути собака могла подрасти!»
Вот так получилось! Умка, собака-кенгурёнок счастливо скачет по участку. Его ровесницы Чайка и Панда весело бегают рядом. Старшие или спокойно наблюдают, или порыкивают, когда скакать начинают по
