Кавказская слава России. Время героев - Владимир Александрович Соболь
– Его высокоблагородие! Господин коллежский советник [79] Новицкий!
Громкая музыка заглушала его слова, но стоявшие рядом услышали и повернулись, чтобы приветствовать человека, известного своими приключениями не только в одном Тифлисе. Не успев сделать и двух шагов, Сергей обнаружил себя внутри небольшого кружка, сугубо мужского. Незнакомые ему лица с усами, бакенбардами, а то и просто нечисто выбритые, улыбались, лучились лаской и теплотой; кто коротко объявлял о своем удовольствии, кто спрашивал какие-то пустяки. Новицкий ни на секунду не верил в искренность чувств, которые выражали окружившие его люди, но также кивал, отвечал, посылал и свои улыбки, не слишком, впрочем, осознавая, что он делает и зачем.
– Сергей Александрович! – услышал он вдруг милый, знакомый голос. – Ну наконец-то! А то мы уже решили, что вы забыли о приглашении.
Люди вокруг расступились, и на нижних ступенях лестницы Новицкий увидел хозяйку дома – княгиню Мадатову. Все, что происходило вокруг, тотчас же утратило для Сергея и краски, и смысл. Он быстро вышел из мужского кружка, коротко успев тем не менее кивнуть, прощаясь, и наклонился над протянутой навстречу рукой, обтянутой светлой перчаткой. Да и все платье княгини подобрано было в светлых тонах, совершенно созвучных сегодняшним чувствам Сергея.
– Софья Александровна! – проговорил он, едва справляясь в непослушным ему до сих пор дыханием. – Как вы могли подумать!
– Полтора года мы не виделись, Сергей Александрович. Полтора года! Бывает, что прежних друзей забывают за меньшее время. Я надеюсь, вы не ускользнете так же незаметно, как из горского плена. Вечер запущен, но хозяйка должна следить, чтобы он вертелся, не замедляясь. А после, – она наклонилась и понизила голос, – мы с князем очень бы хотели побеседовать с вами.
Новицкий приготовился ждать и скучать, но, к его удовольствию, дамы, по местным обычаям, уехали достаточно рано, и большая часть мужчин отправилась с ними, так что к полуночи дом почти опустел. Припозднившимися гостями, среди которых были командующий и начальник штаба корпуса, занялся сам хозяин. Новицкий же отправился вслед за княгиней.
Софья Александровна показала Сергею на кресло, сама же опустилась расслабленно на тахту и облокотилась на подушки, выложенные в изголовье высокой стопкой. Патимат, следовавшая за ней неотлучно, накинула на хозяйку тонкое покрывало, вышитое цветами и листьями.
– Устала, – пожаловалась Мадатова. – Я обошлась бы куда меньшим количеством приглашенных, но князь настоял. Неудобно, сказал он, семейный дом, надобно принимать. Алексей Петрович дает в год два приема, так и мы должны хотя бы один.
– Алексей Петрович обмолвился как-то, что ради одного бала он полгода должен провести в лагере.
– Что же вы думаете, дорогой мой, – грустно улыбнулась княгиня. – И мы в предвкушении сегодняшнего вечера жили стесненно, а с завтрашнего дня и вовсе садимся на хлеб и воду. Надеюсь только, что старания наши и жертвы не оказались напрасными. Вы не скучали?
– Поначалу да, – признался Новицкий. – Отвык я от нашего общества. Но потом столкнулся вдруг с Грибоедовым, он как раз встал из-за карт, и мы с ним, отойдя в уголок, изрядно поговорили. Знаете его, княгиня?
Мадатова всплеснула руками.
– Помилуйте, Сергей Александрович, да я же вас и знакомила в Петербурге. Помните, на представлении, когда давали «Донского»? Ну и как же он вам вблизи?
– Остер, едок, язвителен, – начал перечислять неприятные свойства знакомого Новицкий, – но очень умен. Образован, осведомлен и держится своей точки зрения.
– В чем же она состоит, чем отличается от принятой всеми? Просветите меня, я так давно уже с ним не беседовала.
– Персия, – четко сформулировал Новицкий основной предмет минувшей беседы. – Господин Грибоедов убежден, что в ближайшее время нас ожидает новая война с Персией. Гюлистанский договор был удобен для нас. Но – чем больше выгод получает одна сторона, тем униженней ощущает себя другая. И она будет ждать возможности отыграть потерянное назад.
– Вы с ним согласны?
– В принципе – да. В отношениях с соседями всегда нужно считаться с возможностью ссоры. Насколько же велик тот риск сегодня – право же, судить не берусь. Я занят более горцами, Грибоедова влекут к себе дела Тегерана. Другое дело – он убежден… Или же ему только кажется… – Новицкий было замялся, но тут же оправился и заговорил также твердо: – По нескольким его словам я заключил, что наши действия в Закавказье вполне могут спровоцировать персов на активные действия. Если же это так, то причиной будущей войны могут оказаться неудачные распоряжения Алексея Петровича, да и – князя. Может быть, может быть… Может быть, мы слишком торопимся.
Софья Александровна не торопилась с ответом.
– Может быть, – повторила она, словно слабое эхо. – Но я еще меньше возьмусь судить. Князь вырос здесь, знает местные языки и обычаи. Иногда он смягчает приказы Ермолова и добивается большего. Иногда действует куда жесточе, чем я могла бы предположить, и тоже умудряется настоять на своем. Кто может сейчас сказать – как отзовется наше любое действие через месяц, через год, через двадцать пять лет. Дальше я даже боюсь заглядывать. Впрочем, вы сможете расспросить самого князя. Он же ездил недавно на встречу с Аббас-мирзой, туда, на границу, к Араксу.
– К Худоперинскому мосту?
– Вот-вот, именно к мосту с этим неудобным, почти неприличным названием. Вы ничего не знаете, разумеется, вы же тогда томились в плену, в горах. А я не знала, за кого же должна волноваться больше – за Валериана или за вас.
– Разумеется, муж должен занимать первое место в мыслях, – не удержался Новицкий, чтобы не съязвить.
Мадатова оживилась.
– О! Узнаю остроту вашего языка. Стало быть, вы поправились совершенно. Ну а тогда рассказывайте ваши одиссеи, Сергей Александрович. Я вся в нетерпении.
Сергей чуть передвинулся в кресле, приняв поудобнее позу, и начал повествование…
Дважды, пока он рассказывал, Патимат поменяла свечи.
– Где же похоронили Бетала? – спросила Софья Александровна, когда Новицкий закончил.
– Братья увезли его в родное селение. Местный обычай – человек должен быть похоронен там, где родился.
– И что же – теперь они будут мстить этому Абдул-беку?
– Разумеется, – ответил Новицкий и еле удержался, чтобы не добавить – «я тоже».
– Странный, невероятный, дикарский обычай, – протянула Мадатова. – Наверное, человеку с севера этого не понять, не представить. Я понимаю, что люди сталкиваются, стреляют друг в друга, размахивают кинжалами и сашками, ташками…
Княгиня чуть перебарщивала, изображая отвращение к мужским занятиям, однако Новицкий невозмутимо подыграл ей.
– Мы называем это оружие шашкой. Горское название – «сашеншхуа» – большой нож.
– Спасибо. Но – да не все ли равно. То есть две группы людей пускают пули, наносят удары,
