Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
А пока Сталин в ярости от неудач на Западном фронте требовал отбить Смоленск, вернуть контроль над Смоленскими воротами.
Жуков со своими офицерами разработал новую операцию. 20 июля в войска ушла директива за его подписью о проведении контрудара с целью окружения и разгрома противника в районе Смоленска. Из дивизий фронта резервных армий, стоявших во втором эшелоне, создавалось пять оперативных групп. Они передавались в состав Западного фронта с задачей нанести серию согласованных ударов с целью охвата смоленской группировки противника с северо-востока, востока, юго-востока и юга.
Июльский 1941 года контрудар в направлении Смоленска считается неудачной операцией наших войск. Мы, к сожалению, привыкли недооценивать многие действия Красной армии в первый период войны. Исповедуя крайности и не признавая полутонов, придерживаемся комиссарского правила: если не победа, то – поражение, и если не хвала, то – хула.
Контратаки в направлении Смоленска были проведены веерно, чёткой согласованности достигнуть не удалось. В итоге все они были отбиты противником. Но и фон Бок, и Гитлер оценили упорство и решительность русских – на московском направлении немцы приостановили наступление и перешли к обороне. Наступательный ресурс, и людской, и материальный, во многом был израсходован, а те силы, которыми группа армий «Центр» всё ещё располагала, решено было направить на другой участок Восточного фронта. Куда?
Из дневника фон Бока: «28/7/41. Поздно вечером приехал адъютант фюрера Шмундт и от имени фюрера сообщил мне следующее: наша главная задача – захват Ленинграда с прилегающими к нему районами, потом на повестке дня стоит захват источников стратегического сырья в районе Донецкого бассейна, Москва как таковая большой ценности для фюрера не представляет. Зато для него приобретает большое значение Гомель, захват которого обеспечит проведение масштабных операций в направлении Донецкого бассейна. Это несколько отличается от того, что говорится по поводу задач и целей группы армий в директиве Верховного командования сухопутных сил».
Н. А. Булганин, П. А. Лидов, Г. К. Жуков на Западном фронте. Июль1941 г.
[Музей Г. К. Жукова]
Жуков по-прежнему беспокоился за южный фланг фронта. Как только противник прекратил давление в центре, сразу стало понятно, что надо ждать удара в другом направлении. Скорее всего, на юге.
По воспоминаниям Жукова, 29 июля 1941 года он позвонил Сталину и доложил, что имеет важное сообщение, и попросил принять его безотлагательно.
Сталин ответил:
– Приходите.
Личный шофёр Жукова Александр Николаевич Бучин рассказывал, что по Москве и за город начальник Генерального штаба передвигался в кортеже из двух машин. В первой «эмке» ехал Жуков. Вторая, на «хвосте», – охрана. Охранников, не считая водителя, было трое. Вооружены автоматами ППД. У водителя – револьвер наган и финский нож. «…Жуков ездил мало, – вспоминал Бучин. – Маршрут обычно: Генштаб – Кремль и обратно. Квартира и дача, конечно».
В тот день во время его визита в кабинете у Сталина находились Маленков и Мехлис.
Жуков разложил на столе карту и приступил к докладу. Как всегда, начал с северо-западного направления и закончил юго-западным. На карте указал расположение немецких войск, уточнил их основные группировки и высказал свои предположения о возможных и явно возможных, исходя из логики последних событий, намерениях противника. Сталин внимательно слушал, попыхивая трубкой.
– Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска? – спросил Мехлис, словно устав слушать докладчика.
– Мне неизвестны планы противника, но, исходя из анализа сложившейся обстановки, немцы будут действовать, скорее всего, именно так, – не скрывая напряжения, ответил Жуков.
– Продолжайте, – не придавая значения реплике Мехлиса, сказал Сталин и указал трубкой на карту.
– На московском стратегическом направлении, – продолжил Жуков, – немцы в ближайшее время, видимо, не смогут вести крупную наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. Сейчас у них здесь нет крупных резервов, чтобы пополнить свои армии и обеспечить правый и левый фланги группы армий «Центр». На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы армий «Юг». Наиболее слабым и опасным участком обороны наших войск является Центральный фронт. Наши Тринадцатая и Двадцать первая армии, прикрывающие направление на Унечу – Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева. – И Жуков резко чиркнул по карте указкой с севера на юг.
Именно так вскоре и ударит Гудериан своей 2-й танковой группой, отрезая армии Юго-Западного фронта от тылов.
– Что вы предлагаете? – спросил Сталин.
– Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трёх армий, усиленных артиллерией. Одну армию – за счёт западного направления, другую – за счёт Юго-Западного фронта, третью – из резерва Ставки. Поставить во главе фронта опытного и энергичного командующего. Конкретно предлагаю Ватутина.
– Вы что же, считаете возможным ослабить направление на Москву? – удивился Сталин.
– Нет, так не считаю. Но противник, по нашим расчётам, здесь пока вперёд не двинется, а через двенадцать – пятнадцать дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую. Такой маневр не ослабит, а усилит московское направление.
Мехлис язвительно бросил:
– А Дальний Восток отдадим японцам?
Жуков решил на эту реплику не отвечать и продолжил:
– Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.
Сталин в упор посмотрел на начальника Генерального штаба:
– А как же Киев?!
Вот и наступил момент истины.
– Киев придётся оставить, – уверенным тоном произнёс Жуков.
В кабинете Сталина повисла тишина, как перед артподготовкой или пехотной атакой.
Жуков преодолел себя и продолжил доклад:
– На Западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации Ельнинского выступа. Именно Ельнинский плацдарм противник может позднее использовать для нового наступления на Москву.
И тут Сталин пришёл в себя.
– Какие там ещё удары! Что за чепуха! – вспыхнул он. – Опыт показал, что наши войска не умеют наступать!
Снова наступила тишина. Продолжать доклад было уже бессмысленно. И действительно, в следующее мгновение Сталин закричал:
– Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?!
Биограф Сталина Святослав Рыбас пишет: «В советских кинофильмах о войне Сталин изображён всегда спокойным, уверенным в себе вождём, но в действительности он бывал очень разным. Когда его охватывала ярость, он делался страшен. Его гнева боялись все». Рыбас приводит несколько эпизодов проявления неконтролируемой ярости. К примеру, после неудачного испытания танкового
