Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Какая вина, к примеру, начвоенторга в том, что штаб Западного фронта утерял связь с войсками, растерялся и допустил глубокий прорыв немцев?
Постановление ГКО СССР № 83 о назначении главнокомандующих войсками направлений и преобразовании Ставки Главного Командования в Ставку Верховного Главнокомандования.
10 июля 1941 г.
[РГАСПИ]
У Жукова с Мехлисом всегда были плохие взаимоотношения. Началась эта неприязнь ещё на Халхин-Голе, когда начальника Главного политуправления РККА прислали в Монголию, в район боевых действий, «проверить» Жукова на политпригодность. Мехлис энергично начал давать советы штабу 1-й армейской группы, как лучше бить японцев. Его сдержанно выслушивали, но по отсутствующим лицам офицеров штаба он вскоре понял, что в его ценных советах здесь не нуждаются. Вскоре главный политрук РККА был отозван из района боевых действий. Возможно, не без участия командования 1-й армейской группы. К 1941 году взаимная неприязнь Жукова и Мехлиса приняла характер устойчивый и, как впоследствии оказалось, непреодолимый. Судя по их стычкам, Мехлис считал, что Жуков не откровенен, более того, держит камень за пазухой, то есть является замаскированным врагом. И при каждом удобном случае старался доказать это Сталину. А Жуков презирал Мехлиса как бездарного военного и как комиссара по особым поручениям и не пропускал случая прилюдно остудить его комиссарский пыл. Но, странное дело, фрагмент «Воспоминаний и размышлений» почти повторяет, пусть в урезанной редакции и более сдержанном тоне, телеграмму Мехлиса Сталину. Возможно, постарались «доводчики» из Главного политуправления.
Не пытаясь быть адвокатом своего героя, скажу лишь: время было суровое, жестокое и требовало адекватных решений, и мы должны быть благодарны своим дедам и прадедам за то, что тогда, в тех страшных обстоятельствах, у них хватило силы воли и характера переломить ход событий, выправить положение на фронтах и вселить в войска веру в будущую победу.
Что же касается темы «Жуков – Мехлис», то завершим её пословицей: скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты…
В Белостокском и Минском «котлах» сгинули 11 стрелковых, две кавалерийские, шесть танковых и четыре механизированные дивизии. Погибли трое командиров корпусов и двое командиров дивизий. Попали в плен два командира корпуса и шесть командиров дивизий. Пропали без вести один командир корпуса и два командира дивизий. В сводке германского Главного Командования 11 июля 1941 года были подведены итоги боёв группы армий «Центр»: в Белостокском и Минском «котлах» взято в плен 324 тысячи человек, в том числе несколько старших генералов, захвачено 3332 танка, 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи. В результате «ослабления мобилизационной готовности войск» Белорусского Особого военного округа со стороны штаба округа под Белостоком, а затем западнее Минска в Налибокской пуще немцы окружили, уничтожили и пленили основные силы 3, 4, 10 и 13-й армий Западного фронта.
Все генералы и офицеры, попавшие в список Мехлиса, были расстреляны.
Глава седьмая. Ельня
1
Теперь, когда стало очевидным, что основной удар немцы наносят в центре и танковый клин моторизованных корпусов нацелен на Москву, Ставка перебросила 19-ю армию на линию Западного фронта, где уже спешно занимали оборону 20, 21 и 22-я армии. Это был, по сути дела, новый фронт, который так же, как и прежний, рухнувший и сгоревший в контратаках, назывался Западным. Командующим Ставка назначила маршала Тимошенко.
Не забыл Сталин военным нервного разговора в Наркомате обороны. Часть вины за произошедшее на центральном участке фронта он, конечно же, возложил на военное ведомство, на Генштаб. Вот и отправил под Смоленск исправлять положение первого человека этого ведомства. Вскоре в помощь ему пришлёт и второго.
Напряжение на фронтах не ослабевало. Обстановку тех дней весьма точно охарактеризовал в своих мемуарах Баграмян: «Во всех разговорах сквозила мысль: приграничное сражение проиграно, нужно отводить войска на линию старых укреплённых районов. Но прямо это никто не решался высказать. Все понимали, что укреплённые районы, расположенные на линии старой государственной границы, ещё не готовы принять войска и обеспечить надёжную оборону. А времени и сил на приведение их в боевую готовность было слишком мало».
Новый Западный фронт окапывался под Оршей, Витебском и Великими Луками, а Жуков уже всматривался в опасную конфигурации Юго-Западного фронта, следил по сводкам за продвижением немецких войск. Фон Клейст снова начал давить, концентрируя удары на нескольких направлениях, явно определив их как ключевые. И вскоре стало очевидным: немцы стараются опередить Кирпоноса, отсечь часть его сил от линии укрепрайонов и навязать им бой в незащищённом и не оборудованном для обороны пространстве.
По воспоминаниям Баграмяна, штаб Юго-Западного фронта 30 июня получил приказ, «в корне менявший ранее утвержденный план действий. В телеграмме указывалось, что войскам Юго-Западного фронта до 9 июля надлежит отойти на рубеж Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепленных районов. В связи с этим и примыкавшая к нашему левому крылу 18-я армия Южного фронта должна была отвести свои правофланговые войска в Каменец-Подольский укрепленный район (по реке Збруч). С целью постепенного выравнивания линии отходящих войск нашему фронту было приказано до 6 июля удерживать промежуточный рубеж: Сарны, река Случь, Острог, Скалат, Чортков, Коломыя, Берхомет».
Первого июля Жуков позвонил Пуркаеву:
– Учитывая стремление противника отрезать шестую, двадцать шестую и двенадцатую армии, необходимо проявить исключительную активность и изобретательность в руководстве отходом войск. Иначе не миновать катастрофы. Отвод войск необходимо прикрыть авиацией. Всю противотанковую артиллерию держать в непосредственной близости к наиболее опасным участкам и направлениям.
«Войска начали отход, – вспоминал Баграмян. – К этому манёвру было приковано не только наше внимание. Им интересовались и Ставка, и Генеральный штаб. По нескольку раз в день Москва вызывала на провод то Кирпоноса, то Пуркаева. Утром 1 июля мне довелось присутствовать при разговоре нашего начальника штаба с Жуковым. С первых же слов стало ясно, что Ставку тревожит угроза, нависшая над сильно отстававшими войсками 26-й и 12-й армий. Жуков и начал с того, что спросил Пуркаева, какое принято решение относительно левофланговых армий фронта. Выслушав ответ, он подчеркнул опасность отсечения наших главных сил от линии укрепленных районов»[96].
Но фон Клейст опережал Кирпоноса.
Жуков позвонил командующему Юго-Западным фронтом в полночь 6 июля:
– Примите все меры, чтобы противник не оказался у вас в Бердичеве и не отрезал бы двадцать шестую и двенадцатую армии. Спешите с отводом
