Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин

Страшны нам сейчас?

Ведь в небе планеты

Воюют за нас.

Все чувства, всё пламя

На лоне земном —

Одно с их путями,

И мы в круге том.

Все бури, стихии,

Все формы земли,

Все силы лихие

От них к нам пришли.

Земли содроганье

В суровой тоске —

Ей с небом свиданье

В могучем толчке.

Ей важно быть вместе

С владельцем своим,

Трепещет на месте,

Влекомая им.

Речные потоки

Начнут бушевать,

Быстры и жестоки,

Вдруг ринутся вспять.

И будут сердиты,

Неистовы так,

Пока не смирит их

Таинственный знак.

Сквозь бездны и кручи

Опасен полет,

Дух высший, могучий

Нам судьбы пошлет.

И тот, кто проложит

Нам в бездну пути,

Пускай нам поможет

Всю тяжесть нести.

Хоть страхи клубятся,

Не их торжество.

Собою остаться —

Важнее всего.

Всему в мирозданье

Свой срок настает,

Само состраданье

Прядет в свой черед.

Пускай станет Вечность

Землей управлять.

Забудьте беспечность

И пойте опять:

Какие приметы

Страшны нам сейчас?

Ведь в небе планеты

Воюют за нас!

После вечернего чая Дан и Юна, взяв по велосипедному фонарику, стали играть в прятки. Свой фонарь Дан повесил на яблоню, что росла на краю цветочной клумбы в углу обнесенного забором сада, а сам, скрючившись, притаился за кустами крыжовника, готовый мгновенно выскочить оттуда, как только Юна нападет на его след. Он видел, как в саду появился свет и вдруг исчез, потому что девочка спрятала фонарик под плащ. И когда он прислушался к ее шагам, сзади у клумбы кто-то кашлянул — и Дан и Юна подумали, что это садовник Филлипс.

— Не беспокойтесь, Фиппси, — крикнула Юна через грядку спаржи. — Не истопчем мы ваших грядок. Она направила фонарик туда, откуда донесся кашель, и в освещенном кругу дети увидели человека, похожего на Гая Фокса[20], в черной мантии и остроконечной шляпе, который шел по дорожке рядом с Паком. Дан и Юна бросились к ним навстречу. Человек заговорил с ними о каких-то пазухах во лбу, и только спустя некоторое время дети поняли, что он предостерегает их от простуды.

— А ведь вы сами немного простужены, правда? — спросила Юна, потому что в конце каждом фразы человек многозначительно покашливал. Пак рассмеялся.

— Дитя, — отвечал человек, — ежели Небесам угодно поразить меня немощью…

— Брось, брось! — вмешался в разговор Пак. — Ее устами говорит сама доброта. Я ведь знаю, что половина твоих покашливаний — лишь уловка, чтобы сбить с толку невежд и глупцов. Но это просто ни к чему, ведь ты, Ник, достаточно честен, чтобы тебе верили без всяких там покашливаний и похмыкиваний.

— Дело в том, люди добрые, — незнакомец пожал своими худыми плечами, — что толпа невежд не любит правду без прикрас. В силу чего мы, философы, вынуждены в качестве приправы использовать разные уловки, желая привлечь их взоры и-хм-хм — заставить прислушаться.

— Ну, что ты думаешь об этом? — серьезно спросил Пак Дана.

— Пока еще не понял, — ответил Дан. — Похоже на школьные уроки.

— Что ж! Ник Калпепер[21]-не последний среди учителей. Послушай, Дан, где нам тут можно обосноваться — так, чтоб быть на воздухе?

— Можно на сеновале, по соседству со стариком Мидденборо, — предложил мальчик. — Он не будет возражать.

— Что-что? — переспросил мистер Калпепер, нагнувшись и рассматривая освещенные фонарем цветы черемицы, — Мистер Мидденборо нуждается в моих скромных услугах, да?

— Слава богу, нет, — ответил Пак. — Это всего лишь пони, чуть больше осла, ты его сейчас увидишь. Пошли!

Их тени запрыгали и заскользили по стволам стоящих стеной яблонь. Они шеренгой вышли из сада, миновали мирно кудахчущий курятник и дружно храпящий загон для свиней и подошли к сараю, где стоял Мидденборо — старый пони, таскающий сенокосилку.

У входа в сарай лежал плоский камень, служивший цыплятам поилкой. Дети поставили на него фонарики, и в их лучах дружелюбные глаза пони сверкнули зелеными огоньками, которые затем медленно переместились к сеновалу. Мистер Калпепер нагнулся и вошел внутрь.

— Ложитесь осторожно, — сказал Дан. — В сене полно веток и колючек.

— Лезь! Лезь! — подбодрил его Пак. — Это не самое скверное место, в каких тебе, Ник, доводилось останавливаться. — Толчком ноги Пак открыл половинку ворот и указал на ясное небо. — А вот так и звезды видно. Смотри, Них, вон планеты, с чьей помощью ты колдуешь. Что же твоя мудрость говорит тебе о той блуждающей переменной звезде, что видна сквозь ветки яблони?

Дети улыбнулись. Это был велосипед, который они узнали бы из сотни. Его вели вниз по крутой тропке.

— Где? Там? — Мистер Калпепер резко подался вперед. — Это фонарь какого-нибудь фермера.

— О нет. Ник, — сказал Пак. — Это необычайно яркая звезда из созвездия Девы, клонящаяся в сторону Водолея, которого недавно сокрушили Близнецы[22]. Правильно, Юна?

— Нет, — ответила девочка. — Это медсестра из нашей деревни. Она едет на мельницу навестить недавно родившихся двойняшек. Сестра-а! — крикнула Юна, когда свет фонарика остановился в конце склона. — Когда можно будет поглядеть двойняшек Морриса? И как там они?

— Может быть, в воскресенье. У них все отлично! — крикнула медсестра в ответ и, позвонив — динь-динь-динь! — стремительно скрылась за поворотом.

— Ее дядя — ветеринарный врач неподалеку от Бенбери[23], - объясняла Юна. — Когда ночью вы звоните к ней в дверь, звонок звенит не внизу, как у всех, а около ее кровати. Она сразу вскакивает — а на каминной решетке всегда стоят наготове сухие туфли — и едет туда, где ее ждут. Мы иногда помогаем ей переправлять велосипед через ямы. Почти все малыши, за которыми она следит, выглядят отлично. Она нам сама говорила.

— Тогда я не сомневаюсь, что она читает мои книги, — спокойно произнес мистер Калпепер. — Близнецы на Мельнице! — бормотал он. — »И изрек он: станьте людьми, сыны человеческие».

— Вы кто — доктор или пастор[24]? — спросила Юна.

Пак даже вскрикнул и перекувырнулся в сене. Но мистер Калпепер был вполне серьезен. Оy отвечал, что он и доктор, и астролог, одинаково хорошо разбирающийся и в звездах, и в лекарственных травах. Он сказал, что Солнце, Луна и пять планет, называемых Юпитер, Марс, Меркурий, Сатурн и