Есенин - Василий Берг
Сказано, что Слово это Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
Sapienti sat.
ПОСТСКРИПТУМ. «Ключи Марии» Есенин посвятил Анатолию Мариенгофу, причем – «с любовью». Познакомились они летом 1918 года и сразу же сдружились. Знакомство произошло в издательстве Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК), где Мариенгоф работал литературным секретарем.
Сергей Есенин и Сергей Клычков. 1918
Лев Повицкий, Сергей Есенин и Сергей Клычков, 1918
Глава двенадцатая. «Я последний поэт деревни…»
Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.
Догорит золотистым пламенем
Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час…
«Я последний поэт деревни…»
«Была в нем большая перемена, – вспоминал “Русский Гамлет” о Есенине в 1917 году. – Он казался мужественнее, выпрямленнее, взволнованно-серьезнее. Ничто больше не вызывало его на лукавство, никто не рассматривал его в лорнет, он сам перестал смотреть людям в глаза с пытливостью и осторожностью. Хлесткий сквозняк революции и поворот в личной жизни освободили в нем новые энергии. С оживлением сообщил он мне о своем желании устроить, как можно скорее, самостоятельный вечер стихов. Ему хотелось действовать на свой страх и уже не ради простого концертного успеха: он верил в свою личную популярность и значительность голоса поэта Есенина в громах событий…» Внешний облик нашего героя тоже претерпел изменения – наряду с пейзанским образом Есенин стал использовать образ городского франта, причем уже не обыгрывал его в комическом стиле (например, утирая нос галстуком), а выступал истинным денди. В этом сочетании несовпадающих образцов крылся намек на грядущие перемены.
Заветной хрустальной мечтой любого литератора является мечта о собственном издательстве. Не надо бегать по редакциям, пристраивая свои рукописи, а потом подолгу ждать выплат. Сам написал, сам напечатал и доход в свой карман положил – это же просто праздник какой-то! В сентябре 1918 года Есенин, вместе с поэтами Сергеем Клычковым, Петром Орешиным, Андреем Белым и Львом Повицким, организует Московскую трудовую артель художников слова и устраивает при ней издательство. К сожалению, эта артель, державшаяся на одном лишь есенинском энтузиазме, очень скоро распалась, но несколько книг артельщики все же успели выпустить.
Провозгласив себя большевиком, Есенин решил сделать следующий шаг на пути сближения с советской властью. В начале октября 1918 года возглавляемая им «инициативная группа крестьянских поэтов и писателей», в которую, в частности, вошли Петр Орешин, Сергей Клычков и Александр Ширяевец, подала в московский Пролеткульт[28] заявление об образовании крестьянской секции. «Мы, поэты и писатели, вышедшие из крестьянских сел и деревень, отражающие их внешний и внутренний мир, не можем спокойно примириться с тем обстоятельством, что мы до сей поры остаемся совершенно в тех же самых условиях, что и во вчерашний буржуазный день, т. е. в полной крепостной зависимости от различных частно-издательских фирм, в руках которых и находится подчас судьба почти каждого из нас, поскольку, конечно, это касается технических путей выявления творческой личности. Такая ненормальность материальных, а в связи с этим и духовных условий жизни и творчества поэтов, вышедших из крестьянской среды, ставит перед нами неотложную задачу об организации особой крестьянской секции при московском Пролеткульте, в которую были бы влиты все, уже ныне выявленные, творческие силы крестьянства…» – говорилось в заявлении.
Идея была хороша, своевременна и перспективна – в случае положительного решения вопроса руководителем секции явно стал бы наш герой, но…
Но Центральный комитет Всероссийского Совета Пролеткульта не поддержал инициативу с уклончивой формулировкой «Вопрос оставлен открытым». Подобная секция могла бы оказаться весьма полезной, но лишь в том случае, если бы ею руководили верные и надежные товарищи, твердо проводящие в жизнь линию партии. Работе с крестьянством большевики придавали очень большое значение, особенно с учетом того, что значительная часть крестьян в свое время пошла не за большевиками, а за эсерами. Есенин же, хотя и казался своим, особого доверия не вызывал, хотя бы потому что был беспартийным. В конце 1918 года наш герой подал заявление о вступлении в РКП (б)[29], а заодно попытался напечатать в «Правде», главном партийном органе, очередное свое революционное стихотворение «Небесный барабанщик».
Гей вы, рабы, рабы!
Брюхом к земле прилипли вы.
Нынче луну с воды
Лошади выпили.
Листьями звезды льются
В реки на наших полях.
Да здравствует революция
На земле и на небесах!
Души бросаем бомбами,
Сеем пурговый свист.
Что нам слюна иконная
В наши ворота в высь?
Нам ли страшны полководцы
Белого стада горилл?
Взвихренной конницей рвется
К новому берегу мир…
«Пред тем как написать “Небесного барабанщика”, Есенин несколько раз говорил о том, что он хочет войти в коммунистическую партию, – вспоминал друживший с нашим героем журналист Георгий Устинов, заведовавший в то время редакцией “Правды”. – И даже написал заявление, которое лежало у меня на столе несколько недель. Я понимал, что из Есенина, с его резкой индивидуальностью, чуждой какой бы то ни было дисциплины, никогда никакого партийца не выйдет. Да и ни к чему это было. Только немного позднее, когда Н. Л. Мещеряков написал на оригинале “Небесного барабанщика”, предназначавшегося мною для напечатания в “Правде”, “Нескладная чепуха. Не пойдет. Н. М.”, – Есенин окончательно бросил мысль о вступлении в партию. Его самолюбие было ранено…»
Надо признать, что член редакционной коллегии «Правды» Николай Мещеряков, впоследствии ставший одним из видных деятелей советской печати, отказал в публикации «Небесного барабанщика» вполне обоснованно. С точки зрения обычного читателя, не умеющего ценить игру слов, стихотворение и впрямь выглядело нескладно-бессмысленным. Вот если бы наш герой писал, как основоположник социалистического реализма в поэзии Демьян Бедный: «Еще не все сломили мы преграды, еще гадать нам рано о конце. Со всех сторон теснят нас злые гады. Товарищи, мы – в огненном кольце!», то… Впрочем, если бы наш герой писал, как Демьян Бедный, то он не стал бы тем, кем стал.
Впоследствии Есенин о попытке вступления в партию не вспоминал, предпочитая объяснять свою беспартийность крайне левыми взглядами, но потрясение было велико – организовать крестьянскую
