Есенин - Василий Берг
Формально супруги жили вместе, в одной квартире, а по сути – порознь, поскольку духовно Есенин был весьма далек от своей жены. Зинаиде казалось, что на Есенина плохо влияет Анатолий Мариенгоф, которого она, по сообщению дочери Татьяны, «совершенно не переваривала». Что же касается Мариенгофа, то он вспоминал следующее:
«Нежно обняв за плечи и купая свой голубой глаз в моих зрачках, Есенин спросил:
– Любишь ли ты меня, Анатолий? Друг ты мне взаправдашний или не друг?
– Чего болтаешь!
– А вот чего… не могу я с Зинаидой жить… вот тебе слово, не могу… говорил ей – понимать не хочет… не уйдет, и все… ни за что не уйдет… вбила себе в голову: “Любишь ты меня, Сергун, это знаю и другого знать не хочу”… Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя!), что есть у меня другая женщина…
– Что ты, Сережа!..
– Эх, милой, из петли меня вынуть не хочешь… петля мне – ее любовь… Толюк, родной, я пойду похожу… по бульварам, к Москве-реке… а ты скажи – она непременно спросит, – что я у женщины… с весны, мол, путаюсь и влюблен накрепко… а таить того не велел… Дай тебя поцелую…
Зинаида Николаевна на другой день уехала в Орел…»
Между венчанием и «не могу я с Зинаидой жить» прошло около двух лет. Все проходит, и любовь прошла… Оставив дочь в Орле, который красные отбили у белых через неделю после сдачи, Зинаида вернулась в Москву для того, чтобы в последний раз попытаться наладить отношения с мужем, которого она, судя по всему, сильно любила, да и наличие общего ребенка подталкивало Зинаиду к примирению с мужем. Совместная жизнь так и не сложилась, однако Зинаида снова забеременела. Есенин второго ребенка не хотел. «Вот Зина хочет родить ребенка, у нас же есть Танечка, зачем нам сейчас другой ребенок, скажи ты ей, если она меня не слушает…» – говорил он двоюродной сестре жены Зинаиде Петровне Викторовой.
«Отец, как известно, не скрывал, что его семью помог разрушить Мариенгоф, – пишет Татьяна Сергеевна Есенина. – Мариенгоф с помощью какой-то выдумки спровоцировал ужасающую сцену ревности. До родов оставался месяц с днями, мать прожила их у кого-то из знакомых. Вернуться к своим родителям она не могла, военные действия в районе Орла продолжались».
Зинаида Николаевна нашла пристанище не у «кого-то из знакомых», а в Доме матери и ребенка на Остоженке, где она в начале февраля 1920 года родила сына, которого назвали Константином.
«А потом пришла полоса невзгод, – продолжает Татьяна Сергеевна. – Костя опасно заболел, его еле спасли. С путевкой в санаторий мать с грудным ребенком на руках месяц ехала в теплушке до Кисловодска. Брат выздоровел, но очень крепкое от природы здоровье матери оказалось подорванным, и на нее одна за другой посыпались тяжелые болезни. В связи с послетифозной интоксикацией она лечилась в клинике для нервнобольных…»
С большой долей уверенности можно предположить, что лечение в клинике для нервнобольных было обусловлено не только послетифозной интоксикацией, но и перипетиями семейной жизни.
А вот что писал Мариенгоф: «Случайно на платформе ростовского вокзала я столкнулся с Зинаидой Николаевной Райх. Она ехала в Кисловодск.
Зимой Зинаида Николаевна родила мальчика. У Есенина спросила по телефону:
– Как назвать?
Есенин думал, думал – выбирая нелитературное имя – и сказал:
– Константином.
После крещенья спохватился:
– Черт побери, а ведь Бальмонта Константином зовут.
На сына посмотреть не поехал.
Заметив на ростовской платформе меня, разговаривающего с Райх, Есенин описал полукруг на каблуках и, вскочив на рельсу, пошел в обратную сторону, ловя равновесие плавающими в воздухе руками.
Зинаида Николаевна попросила:
– Скажите Сереже, что я еду с Костей. Он его не видал. Пусть зайдет, взглянет. Если не хочет со мной встречаться, могу выйти из купе.
Я направился к Есенину. Передал просьбу.
Сначала он заупрямился:
– Не пойду. Не желаю. Нечего и незачем мне смотреть.
– Пойди – скоро второй звонок. Сын же ведь.
Вошел в купе, сдвинул брови. Зинаида Николаевна развязала ленточки кружевного конвертика. Маленькое розовое существо барахтало ножками…
– Фу! Черный!.. Есенины черные не бывают…
– Сережа!
Райх отвернулась к стеклу. Плечи вздрогнули…»
19 февраля 1921 года Есенин подал заявление в отдел бракорасторжений суда города Орла, где проживала с детьми Зинаида Николаевна: «Прошу не отказать в Вашем распоряжении моего развода с моей женой Зинаидой Николаевной Есениной-Райх. Наших детей Татьяну трех лет и сына Константина одного года – оставляю для воспитания у своей бывшей жены Зинаиды Николаевны Райх, беря на себя материальное обеспечение их, в чем и подписываюсь. Сергей Есенин». 5 октября 1921 года брак был расторгнут.
«Анатолий все сделал, чтобы поссорить меня с Райх, – жаловался Есенин на Мариенгофа актрисе Августе Миклашевской, с которой познакомился в августе 1923 года. – Уводил меня из дома, постоянно твердил, что поэт не должен быть женат: “Ты еще ватные наушники надень”. Развел меня с Райх, а сам женился и оставил меня одного». Но если уж говорить начистоту, то главной причиной развода стала несовместимость между супругами, а Мариенгоф мог только подталкивать к неизбежному разрыву, не более того. «Друзья Есенина поговаривали, что Райх не любила Есенина, – пишет Миклашевская. – Нет, она его любила! Только с ним было очень трудно. Да еще и Мариенгоф внушал Есенину, что женитьба и семья поэту не нужны. Зинаида была женщина гордая. Она хотела иметь мужа, как все, а не так, как было с Есениным – по году не виделись».
Осенью 1921 года Зинаида Николаевна начала учиться на актерском факультете Высших режиссерских мастерских, созданных при московском Театре РСФСР. Основателем этого театра и
