Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

брежневскому сердцу инвалид Великой Отечественной войны Иван Пензов проторил в мае 1976 г., нарисовав свежеиспеченного маршала Брежнева мужественным моложавым красавцем. Брежнев был от портрета в восторге. 29 мая 1976 г. он писал М.В. Зимянину и П.Н. Демичеву: «Я с этим человеком не знаком, на днях услышал эту фамилию – он написал великолепный портрет – не знаю, что делать. Прошу посоветоваться Вам и сказать Ваше мнение мне»[1273]. 23 июня 1976 г. Брежнев собственноручно написал письмо, в котором лично поблагодарил художника, подтвердив, что «портрет в военной форме ему понравился»[1274]. В своих эмоциях Брежнев был искренен: во второй половине 1976 г. он трижды упомянул Пензова в своих рабочих записях, причем в двух случаях интересовался, присвоено ли уже Пензову звание народного художника РСФСР.

Однако главным создателем живописной «брежневианы» стал другой художник. Речь идет о Д.А. Налбандяне, за которым уже при жизни закрепилось прозвище «первой кисти Политбюро». К моменту прихода Брежнева к власти 57-летний Дмитрий Налбандян уверенно занимал видное место в когорте официально признанных и обласканных властью художников. В письме под заголовком «Положение в советском изобразительном искусстве», которое распространялось среди московских художников весной – летом 1976 г., Налбандян наряду с Е.В. Вучетичем, В.А. Серовым, Кукрыниксами и еще целым рядом деятелей искусства был охарактеризован как «замечательный художник», чье «общественное лицо общеизвестно»[1275]. Оборотной стороной близости к власти была острая критика со стороны представителей неофициального искусства. Так, в заявлениях группы художников во главе с Э.М. Белютиным, адресованных в ЦК КПСС в 1972–1974 гг., упоминались «слащавые букетики Налбандяна» и «неграмотные олеографии Налбандяна, стыдливо загороженные талантливыми холстами Дейнеки»[1276].

К 1964 г. Брежнев, очевидно, был знаком если не с самим Налбандяном лично, то, по крайней мере, с его монументальными полотнами, особенно с теми, на которых был изображен Н.С. Хрущев. Брежнев никогда не был тонким ценителем искусства, не разбирался в живописи и не претендовал на это. Живопись и художников он оценивал в первую очередь как политик, а значит крайне прагматически. Монументальные полотна были неотъемлемой частью культа советских вождей, а Дмитрий Налбандян – настоящим профессионалом в деле их создания. Это обстоятельство предопределило пересечение жизненных траекторий вождя и художника. В дневниках приемной Брежнева Налбандян впервые фигурирует 4 ноября 1968 г.: художник звонил в приемную, но телефонный разговор с Брежневым не состоялся. 6 и 13 ноября 1968 г. Налбандян вновь звонил в приемную, но опять безуспешно. К этому времени Налбандян уже был автором как минимум одного портрета Брежнева, нарисованного им не ранее декабря 1966 г.: на этом портрете Брежнев изображен сидящим в кресле, его грудь скромно украшает только медаль Героя Социалистического Труда, которой он был награжден в 1961 г. Следующий звонок Налбандяна Брежневу секретари приемной зафиксировали уже 20 февраля 1973 г. Этот звонок скорее всего был отражением работы Налбандяна над очередным «сидячим» портретом Брежнева, законченным в этом же году [1277].

Завоевав кредит доверия, Налбандян создал в 1975 г. главное и наиболее известное произведение своей «брежневианы»: картину «Малая земля. Новороссийск». Полотно тиражировалось в миллионах копий в средствах массовой информации, а после выхода в свет в 1978 г. трилогии «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» героическое изображение полковника Брежнева украсило альбом грампластинок с аудиозаписью воспоминаний.

В юбилейном как для Брежнева, так и для Налбандяна 1976 г. Брежнев подтвердил статус Налбандяна как «первой кисти Политбюро», наградив его орденом Ленина и присвоив звание Героя Социалистического Труда. При этом инициатива награждения исходила непосредственно от Брежнева: в начале сентября 1976 г. он записал в своем «дневнике» «Нолболдян Дмитрий Аркадьевич 15-го ему 70 лет». Спустя несколько дней появляется надпись: «14 сентября Поздравил Налболдяна Дмитрий Аркад. с присвоением ему звания Героя»[1278]. В этот же день Политбюро ЦК КПСС одобрило указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении художника «за большие заслуги в развитии советского изобразительного искусства и в связи с 70-летием со дня рождения».

В условиях острой конкуренции между деятелями советского искусства это был важный шаг в упрочении положения Налбандяна, ведь даже в брежневском «дневнике» его имя соседствует с именами художников И.А. Пензова, И.С. Глазунова и П.Т. Мальцева. Речь идет о записи, сделанной весной 1976 г., в которой Брежнев перечислял главные произведения скульптуры и живописи, создание которых было запланировано к его 70-летию: «Бюст делает т. Сонин – один раз видел его[.] Картины – Налболдян – не видел[,] Глазунов – не видел[,] Мальцев – не видел»[1279]. В случае с Налбандяном, возможно, речь шла о картине «Выступление Л.И. Брежнева в Хельсинки», написанной художником в 1976 г. и символически закреплявшей роль Брежнева в качестве творца нового европейского порядка.

После 1976 г. степень интенсивности пополнения Налбандяном «брежневианы» существенно выросла. Один за другим он пишет в 1979, 1980 и 1982 гг. три индивидуальных портрета Брежнева, на которых генсек уже традиционно изображен в своем рабочем кабинете, а также несколько групповых портретов, в первую очередь участников XXV съезда КПСС под названием «Наш путь к коммунизму» (1977) и делегатов XXVI съезда КПСС – картину «Созидание во имя мира» (1981). Если на первом групповом портрете безраздельно доминирует фигура Брежнева на трибуне съезда, то на второй картине Брежнев в окружении деятелей КПСС и мирового коммунистического движения делит первый план с Фиделем Кастро.

Оба политика жмут друг другу руки в едином порыве, который охватывает всех присутствующих в зале. Немного позднее Налбандян публично поделился своими впечатлениями, возникшими во время работы над картиной: «Работал упорно, быстро и, не побоюсь этого слова, вдохновенно. Увлекала и масштабная тема, и то, что в центре изображения событий находятся выдающиеся деятели эпохи, и наполненность этого момента человеческим, нравственным содержанием»[1280].

Из последних портретов Брежнева кисти Налбандяна несколько особняком стоит изображение встречи Брежнева и чехословацкого лидера Густава Гусака в Праге весной 1978 г. Интеллигентный, мягкий, прекрасно говоривший по-русски Гусак был наиболее близок к Брежневу из всех вождей стран социалистического лагеря. Когда в середине 1970-х гг. погибла жена Гусака, тот запил. В мае 1978 г. Брежнев специально полетел в Прагу, чтобы поддержать товарища. Телохранитель Брежнева В.Т. Медведев вспоминал: «Они уединились надолго. Часа на два, не меньше. Вышли наконец – оба раскованные, улыбающиеся, словно и не было никогда напряженности. <…> Разговор ли повлиял или Гусак сам взял себя в руки, но больше ни одного сигнала из Праги не было»[1281]. Мы не знаем, была ли известна Налбандяну вся подоплека, но при таком прочтении изображение официозной встречи кажется согретым теплом настоящего человеческого соучастия.

Л.И. Брежнев вручает премьер-министру Республики Куба Фиделю Кастро