(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
Они, кажется, поняли меня. Много ли я брал на себя? Да, черт возьми! Я вообще охуел! Но иначе не мог. Просто не мог. Яна должна жить, и никак иначе.
— Ты до сих пор упрямая баронесса? — вернулся в палату.
— Будет консилиум, — ответила тихо. — Врачи оценят риски и… потом буду решать. Наталья Владимировна сказала, что кровотечение из-за нервов и стресса. Что нужен полный покой.
— Он отец? — мне нужно знать все, чтобы понимать, как действовать. Рома позвонил мне, потому что доверял, но не факт, что сейчас не приедет Каминский и не заявит свои права на Яну и ребенка.
— Да, это Артем, — смотрела прямо, уверенно и гордо, готовая держать ответ, но не передо мной, а перед самой собой.
— Что вы решили? — вероятно, Яна считала мои заявления нелепыми, а требования высшей глупостью и эгоизмом. Бывший муж заявился и права качает, вот придурок!
— Он не знает. У него своя жизнь. У меня своя. Мы никогда не были парой. Все остальное случайность.
Я нахмурился. Это как вообще?
— Ты не будешь рассказывать ему?
Яна вздохнула, прежде чем заговорить:
— Артем не тот человек, с которым я хотела бы растить ребенка. Это может быть… — и так на меня посмотрела. — Опасно. Я этого не хочу. Пусть он будет ветром подальше от нас, — и так по-матерински прикрыла живот, словно реально боялась. Так, мне нужно срочно выяснить про этого человека все. Я не хотел лезть в ее жизнь, поэтому не просил Руслана собрать досье на Каминского. Зря. Очень зря. Вот про его отца знал достаточно, тот еще фрукт, но это даже мне на руку. Всегда полезно иметь компромат, все в жизни могло пригодиться.
— Хорошо, — если честно, выдохнул. Пусть катиться товарищ Артем огородами. Я присел на стул и прямо взглянул на свою бывшую жену. — Я правильно понимаю, что ты собралась рожать и пусть все горит синим пламенем?
— Мир…
— Просто скажи, — нетерпеливо приложил палец к мягким губам. — Да или нет?
— Я не хочу прерывать, только тогда, если риски будут не совместимы с жизнью… Наталья Владимировна сказала, что… — развела руками, а глаза в миг стали стеклянными. — Это моя последняя беременность. Если аборт, то это все. Больше никогда… А может, в принципе больше никогда… Я не знаю! — и закрыла лицо руками. — Я не хотела так… От него… — шептала, а я едва различал слова. — Но не могу убить кроху. Просто не могу!
Я прикрыл обреченно глаза: хоть волосы рви на голове! Цугцванг какой-то. Патовая ситуация. Слишком уж хорошо знал Яну: она не отступит. Это ее решение, и никакой мужчина не способен на него повлиять. В двадцать семь у нее была тяжелая беременность. А в тридцать три… Упрямая!
— Яна, — другого выхода я не видел, — вы с Ромой переезжаете ко мне.
Она только глаза распахнула широко-широко. Это даже не возмущение с удивлением, это чистый шок.
— В смысле?! Это как? Зачем и почему? — нервно сыпала вопросами.
— Я объясню, — старался пояснить позицию логично и рационально. — Если тебе станет плохо ночью? Ты живешь одна с пятилетним ребенком. Это может фигово закончиться для вас обоих. Рома и так на переживался. Я не хочу такого больше для вас обоих. Я и сам с ума сойду. Так будет лучше для нас всех.
— Это невозможно, — смущенно проговорила. — Как ты себе это представляешь? — вопрос явно риторический. — Что сказать детям? Что подумают о нас? О тебе, Мир? Мы в разводе, я беременна, живем вместе, — Яна устало откинулась на подушку.
— Тогда давай мы переедем к тебе, — предложил с самим невинным видом, — квартира приличных размеров, но это все равно табор на колесах. Каждому человеку иногда хотелось полного уединения. В квартире это сложно. Особенно с детьми и собаками. Яна судя по выражению лица была со мной согласна.
— Но ты прав относительно Ромы, — задумчиво проговорила. — Со мной ему может быть небезопасно. Я попрошу маму переехать к нам. Она будет рядом. Но мы можем обсудить его переезд к тебе на время, если буду лежать на сохранении…
— Так пусть твоя мать тоже переезжает ко мне! — я поднялся и сел ближе, прямо на постель. — Будет контролировать обстановку: что я не пристаю, никак тебя не обижаю, спим в разных спальнях. Я хочу держать руку на пульсе, — коснулся запястья, где тонкая нить билась, — чтобы вовремя среагировать.
— Мир, — Яна самыми кончиками пальцев погладила мое лицо, с бесконечной нежностью, на которую только она способна. Я интуитивно потянулся за рукой, как верный пес за хозяйкой, хотел поцеловать, но она уронила ее, — не надо. Не нужно, — сжала плечо, затем ласково погладила. — Это ноша даже для твоих плеч слишком тяжелая.
— Яна… — хотел обнять ее, прижать, качать на руках, забрать тревоги, но она не позволила даже коснуться себя.
— Не нужно спасать меня, Мир. Меня уже не спасти… — отвернулась к окну.
— Ты так не хочешь жить со мной? — громко сглотнул, сбиваясь с ритма и глотая пульс. Каминский ей не нужен, но и я, получается, тоже…
— Я не хочу, чтобы ты жил со мной, — снова перевела на меня взгляд. — Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, а не бесконечно решал чужие проблемы.
— Чужие? — я поднялся, ощущая, как это слово горчит на языке. — Мы никогда не сможем стать окончательно чужими. Мы никогда и не были чужими, Яна. Остальное, в наших руках. Хочешь, будет в моих? Позволь мне?
Яна никогда не любила, чтобы ее нахрапом. Она личность, а не «тело», с которым можно не церемониться: на плечо и в пещеру.
— Ты нужна мне, — произнес шепотом, снова присев рядом, но не пытаясь коснуться. Яна слишком напугана перспективами и страшно растеряна. — Я столько времени потерял… Четыре недели. Семь месяцев. Тот проклятый год. Яна, я очень лю… — она неожиданно закрыла мне рот ладонью. Это было красноречивей всяких слов.
— Не говори. Подумай. Все слишком круто изменилось.
— Я давно уже подумал, — поднялся, не стоит ее прессовать сейчас. Ей, очевидно, нужно переварить все произошедшее. А мне действовать. — Врач сказал, что ты как минимум неделю здесь пробудешь. Я привезу вещи и Рому. Он очень волнуется.
— Мой маленький спаситель, — улыбнулась. — Спасибо, Мир. Если бы не ты…
— Мы там немного дверь у тебя потрепали, — я хмыкнул, сейчас нужно дело делать, а не благодарности принимать. — Все исправлю, обещаю!
— Хорошо, — настроение явно чуть улучшилось при
