(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
Самая большая проблема Яны — молчать. Все в себе держит, а если мы все же доходили до претензий, то очень аккуратно, максимально уважительно, без соплей и истерик. Так всегда было. Это хорошо, но иногда нужно поорать: редко, но метко. Чтобы потом вот такие заявления не вылезали через много лет. Я ведь и не догадывался, что Яна об этом думала, да еще так долго, с обидой и отчаянием.
У нее были проблемы со здоровьем, да и сейчас есть — увы, это хроническое, руку на пульсе держать нужно всегда. Я консультировался с врачами относительно беременности: мнения были спорные. Хотел ли я подвергать жену опасности ради второго ребенка? Нет. Это эгоистично, согласен, но мне она важнее, чем гипотетический малыш. Да и сама Яна не просила заняться этим вопросом прямо немедленно. Когда она сняла спираль и озвучила, что хочет общего ребенка, — честно, испугался. Исключительно за нее! В остальном я калач тертый!
У нас ведь не было материальных трудностей, да и я не из тех, кто считал, что женщина должна все сама делать: няня, домработница, кухарка — вообще без проблем! Да, у меня была дочь от первого брака, но я не заставлял жену заниматься ей круглосуточно! Яна работала, и я не запрещал, мол, сиди с моей Николь, не нужен нам второй ребенок! Такого не было! Я просто боялся, что мы можем усугубить хроническую болезнь. Когда беременность случилась, пошел думать и по врачам.
Яна хотела родить, а кардиологи вместе с акушерами клялись мне, что, если что, будут спасать именно женщину. Я согласился. Было ли легко? Нет. Беременность тяжелая. Я весь на нервах, постоянно в стрессе, страх перманентный, непроходящий.
Сколько раз ее по скорой увозили? Сколько ставили угрозу выкидыша? Сердце тяжело справлялось с двойной нагрузкой, доходило до прямых рекомендаций прервать беременность. Удивительно, что я к херам не поседел во всех местах, а Яна ничего: спокойная, выдержанная, уверенная, как танк. Чего у нее не отнять, так это поразительного самоконтроля и непрошибаемого упрямства, если задалась какой-то целью.
Я очень люблю Рому, но, каюсь, полюбил его, когда увидел уже, на руки взял, погладил красную щечку и услышал богатырский крик во все горло. Тогда нежность затопила, а жена была уже вне опасности. Кесарево прошло идеально. Я смотрел через стекло, контролировал. Мне нужно было знать, что все идет по плану, а бригада лучших кардиохирургов страны на подхвате.
Не думал, что мои переживания Яна воспринимала как нечто неискреннее, а любовь к сыну — посредственное. Что она могла закончиться только потому, что мы с его матерью разошлись. Очень надеюсь, что Яна услышала меня и больше так не думает. Это большая глупость, а еще большая — молчать о своих страхах долгие годы. Я тоже хорош! Слепец. Почему не заметил, что жену гложут дурные мысли? Вроде бы мы так хорошо с Яной жили: я всегда был в этом уверен, мне ее не в чем упрекнуть, но неужели хорошо было только мне? Я любил ее не так, как ей хотелось бы — так Яна сказала. А как нужно? Объяснила бы, дураку, раз сам додуматься не смог! Я делал это, как сердце подсказывало, а ей, получается, не хватало моей любви. Какой-то замкнутый круг.
Память снова подбросила образы того дня: кофточка сползла, полная грудь так и просилась в ладони, податливые губы, мягкие, сочные, вкусные. Я был зол и просто хотел привести Яну в чувства. Не думал, что ответит на поцелуй, что будет хотеть и ждать моих ласк. Шальная, манящая, желанная. После ночи на складе, кровотечения у сына и жуткой ссоры в больнице таким пустым и бесчувственным себя ощутил. Все пропало с радаров. Это странное и пугающее чувство. Момент общей с Яной слабости вернул все на места. Мог ли я тогда переспать с ней? Да. Такие вещи считывались безошибочно. Хотел ли? Конечно! Красивая желанная женщина, которая долго была моей, которая вопреки моим стараниям до сих пор владела здоровенным куском моего сердца. Которая была родной от макушки до изящных пальчиков на ногах. Удержаться в границах было чертовски сложно.
Были причины, по которым не воспользовался моментом: первое, пока не попросит сама, это мое условие. Мое личное желание. Второе, у нее другой мужик. Я не знал, что между ними точно и в подробностях, но третьим быть не намерен. Это очень погано. Возможно, и Яна сейчас примерно на моем месте: когда штормит и не понимаешь, что именно тебе нужно. Ей необходимо понять это самой. Я сам не так давно маялся и плыл по течению, в итоге принял решение женщины — получилось откровенно хуево. Яне я такого не желал…
— Пап, а можно Губика взять с собой к маме?
Как я понял, Лика сама позвонила Николь и пригласила остаться у нее. Это было редкостью. Обычно их встречи заканчивались походом в кафе после школы, затем я отправлял за дочерью водителя, а дома ее встречала Валентина Григорьевна — не то чтобы няня, скорее присматривавшая за Ники, пока я не приеду. Если мне нужно, то и на ночь оставалась.
— Возьми, покажи, но щенка я потом домой заберу. На ночь не нужно. Он только начал привыкать к пеленке дома, там в принципе все обоcсыт. Хотя было бы неплохо. К Лике у меня появилась стойкая неприязнь: если равнодушное отношение к дочери и своим обязанностям матери для меня секретом не было, то цинично оставить детей в беде — это выше любой безалаберности. Это ноль эмпатии и минимального чувства человечности.
— Ты меня отвезешь? — удивилась Ники, но какой-то особой радости в голосе не слышалось. Мне кажется, Николь поняла, что я не стал счастливее, когда мы с Ликой съехались, и не хотела этого больше.
— Мне нужно переговорить с твоей матерью, — коротко ответил. Пояснительную беседу провести: как можно и как нельзя себя вести.
Я сам сел за руль, а дочка сзади возилась с Губиком. Салон кожаный, поэтому пописы, если что, будет легко вытирать, главное быстро, пока не впиталось, кожа натуральная вообще-то.
— Мама, смотри, у нас теперь собака! — похвасталась Николь, когда дверь открылась.
— Собака?! — удивленно вздернула бровь Лика.
— Это подарок нам с Ромиком. У него скоро день рождения. Собачка его, но живет у нас.
— Мирик?! — воскликнула Лика, когда я вышел на свет, так сказать. Интерес к Губику, как и к Ники, был потерян сразу. — Проходи, — широко распахнула дверь и начала кусать
