(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
— Учителя тоже больше не любят меня, — продолжала Николь. — Они считают меня виноватой, что Яна ушла.
— А ты своей вины не чувствуешь? — поинтересовался негромко.
— Чувствую, — шмыгнула носом, но держалась, не плакала. — Может, ты сделаешь так, чтобы Яна вернулась в школу? Ее любят. Она хорошая… Хороший директор, — поправилась, словно бы устыдилась, что назвала саму Яну «хорошей».
— Не выйдет, — покачал головой. — Она не хочет.
Николь громко шмыгнула носом.
— Приберись в комнате, а уроки завтра с утра доделаем. За Ромой к вечеру поедем.
Я вышел от дочери и отправился в спальню. Голодный пиздец, но еще больше хотелось в душ и спать. Вроде дома, а какая-то обессиленность накрыла. Еще и бывшая…
— Мирик! — воскликнула Лика, лениво листавшая что-то в телефоне, затем поднялась с кровати. — Почему не позвонил, что сегодня будешь? — попыталась обнять меня за шею. Я убрал руки.
— Почему ты считаешь себя вправе увольнять моих людей, не посоветовавшись со мной?
У меня горело от этого! Это мой дом, и в нем никогда и ничего не происходило без моего ведома. Это не про самцовость, это элементарное уважение!
Лика сначала сделала вид, что не понимает, а потом отмахнулась, словно это даже не стоило ее внимания.
— Ты про эту безрукую кухарку? — дернула плечом. — Я уже наняла повара. Он отменный сушист.
— Нахер мне не нужен сушист! — психанул. Я и суши с роллами особо не ел! — Мне нормальная еда нужна! — живот скрутило то ли от голода, то ли от злости. — Завтра же позвонишь Марте, извинишься и пригласишь обратно.
— Что?! — возмущенно встала в позу. — Я не буду извиняться перед протеже твоей бывшей! Не хочу никаких напоминаний о ней!
— Ты спишь в ее спальне, — напомнил не без сарказма.
Лика моментально вспыхнула от негодования.
— Что происходит, Мирослав? — сузила глаза. — Разве мы не вместе? Разве мы не решили попробовать заново? Почему ты груб со мной?
— Ты еще спрашиваешь? Ты устроила жуткий скандал в школе: опозорила не только себя, но и меня.
— Я защищала нашу дочь! Я же не знала, что Николь сочиняет. Видимо, твоя бывшая так ее достала…
Что Лика умела хорошо, так это переводить стрелки и играть на чувстве вины. Но это больше не работало: во мне бурлило дикое раздражение! Еще, кажется, совсем недавно я хотел эту женщину, млел от ее взглядов, терял голову от ее близости, семью разрушил ради призрачных соблазнов. Как быстро все это превратилось в вязкую жижу.
— А тебя не смущает, что твоя дочь врет, курит, хамит? Ты же мать, черт возьми!
Лика сделала абсолютно невинные глаза, но заметила с таким ядом во взгляде:
— А с кем она жила последние восемь лет, м? Или это я испортила ее за год?
— Сука ты, — сухо выдал и сбросил верхнюю одежду.
— Сука, но тебе же это нравится… — подошла ко мне близко и царапнула мою грудь.
— Лика, — убрал руку, — это не твой метод. Тебе только на колени, — криво усмехнулся. Я всегда любил оральный секс, но это не панацея.
В гардеробе взял смену белья и направился к выходу. Искупаюсь в душевой на этаже.
— Насчет Марты я не шутил, — на всякий случай повторил, если вдруг Лика решила, что это все несерьезно. Пусть свои косяки исправляет, а потом буду решать. Сил нет, выспаться нужно.
— Потереть тебе спинку? — она зашла за мной, медленно развязывая шелковое кимоно. — Я соскучилась по тебе…
— Я устал, — закрыл створки и включил воду. Далеко не каждое напряжение можно снять, став на колени. Это работало в двадцать с хвостиком. В мои почти тридцать восемь все стало сложнее.
В школу к дочери я теперь ходил практически как на работу. Раньше частные вопросы решались через Яну, а что требовало моего личного внимания… тоже передавалось через нее. Ее уход запустил цепочку неприятных событий не только для меня, как для отца Николь, но и как председателя попечительского совета. Нужно было утвердить кандидатуру нового директора (благо помнил, что Яна всегда на это место прочила своего завуча) и еще решить вопрос с ее сводной сестрой.
Я лично оплатил учебу Илоны до девятого класса, чтобы девочке не пришлось менять школу и привыкать к новым одноклассникам и учителям. В том числе и я виноват перед семьей Алексеевых. Знал, какая Николь могла быть. Это она зачинщица, а Илона просто спасовала перед нажимом бойкой подруги. И предала сестру. Они еще дети и не осознавали свои поступки в полной мере. Просто не знали, насколько больно, когда от тебя отказывались родные люди. Вот мы, взрослые, понимали и… продолжали делать больно своим любимым.
— Мирослав! Мирослав Константинович! — меня окликнули уже на выходе из школы. Я обернулся, повыше поднимая воротник пальто, спасаясь от ледяной крошки. Отец Яны вместе со второй женой: она спешила ко мне с благодарной улыбкой, тесть двигался грузно и смотрел исподлобья. — Мы так благодарны вам за грант для Илоночки.
Да, документально я оформил все как спонсорскую помощь от фонда школы, но даже я не мог протащить Илону в десятый класс: тут только по результатам экзаменов.
— Не за что, — спокойно ответил. — Дети должны получать хорошее образование, — и перевел взгляд на подошедшего тестя: — Николай Борисович, — кивнул. Руку не стал протягивать, знал, что не пожмет.
— Марина, иди в машину, — только и сказал.
— Коля…
— Иди, я сказал.
Я молча ждал. Жена ему всю плешь проест за этот приказной тон. Яна рассказывала, что там женщина с ядреным характером.
— Знаю, что это ты постарался, — проговорил тесть. — Илонка учится не настолько хорошо, чтобы грант получить.
Я не подтверждал и не опровергал его слова.
— Если бы не жена, хрен бы принял от тебя помощь, зятек.
— Думайте о дочери, не обо мне, Николай Борисович.
— О ней и думаю. Плохо ты с Яной поступил.
— Мы все не без греха, — наградил выразительным взглядом. Мы с ним оба в этом плане мудаки.
— Верно, — хмыкнул невесело. — Не обижай ее больше.
— Я люблю Яну.
Это факт, данность, константа. Как бы ни сложилась наша жизнь, а часть моей души всегда будет тянуться к ее нежным рукам. Я не знал, везение это или проклятие, но иногда человек встречал своего человека. Человека, который остается в нашей жизни навсегда. Это можно не сразу распознать, но это обязательно приходит. Бывает, что слишком поздно.
— Она не вернется к тебе. Из-за помощи
