(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
С Ликой было примерно так же: мы поженились, и даже после развода я не должен был оставлять ее один на один с проблемами. В основном, финансовыми. Не то чтобы она нуждалась, но на содержание от меня, Нагорного, рассчитывала. Роли не приносили ей каких-то больших денег (не голливудская звезда все-таки), а жить за счет отца в ее возрасте — не комильфо. Я не жадный и отправлял алименты вместе с маткапиталом, так сказать, ну и так, по мелочи что-то решал, когда Лика в Москве была, а вот когда вернулась…
Сначала Николь переехала, затем понеслось: одно, второе, третье, и все это казалось в порядке вещей. Помочь, решить, спасти и вроде бы без меня совсем никак не обойтись. Потом закрутилось… Флирт, кокетство, соблазн, мягкие обещания чего-то такого… А какого, собственно? Сейчас и сам объяснить не мог. Зуд в паху не вечен: когда его удовлетворил, по сторонам начал оглядываться: искать, что нас, собственно, еще объединяло? Ответ был — дочь и больше ничего. Мне уже не двадцать два: тогда нам обоим хотелось феерии, остроты, эмоций. Нам даже разговаривать не нужно было: я вливался в общий бизнес; она пропадала на петербургских кастингах, а ночью мы наслаждались тем, что давала нам молодость и страсть.
Сейчас все иначе. Мне нужна близость от женщины. Хочу быть на одной волне с ней. Хочу слушать и слышать. Домой возвращаться и разговаривать: делиться с человеком, да чтобы просто сказала, что все будет хорошо. Что у нас все получится. У НАС! Хочу, чтобы были МЫ.
Каюсь, пытался провернуть привычную схему с Яной: рядом задержаться хотел, нужным быть стремился, решать все ее проблемы. Чтобы не забыла меня, не отвыкла, не разлюбила окончательно. Чтобы я оставался ее мужчиной, хотя бы на те самые полшишечки. И это совсем не про секс. Но… Это все уже не нужно Яне. Я как мужчина больше ей не нужен.
В Новосибирске пришлось задержаться еще на две недели: Свят что-то задумал, но пока молчал. Военная интервенция или мягкая экспансия? Поскольку я не знал, насколько агрессивно мог действовать, то и времени на раскачку с местной властью ушло больше планируемого.
Работал много, плюс разница во времени — с Петербургом общался минимально. Все живы и здоровы, мне было этого достаточно. Хотелось разгрузить голову от личного и побыть наедине с собой. Я действительно последний год куда-то бежал, кого-то спасал, а вот себя самого не смог. От этого пострадали дорогие мне люди. Семья. Возможно, пора остановиться и просто подумать о своей жизни?
Домой вернулся в пятницу вечером. Никого не предупреждал. Хотел проверить, что Лика не ослушалась и не оставила Николь одну. Я звонил дочери каждый день и спрашивал об этом, она говорила, что мама с ней. Но Ники могла просто выгораживать ее. Как я дошел до того, что в моем доме жила женщина, которой я со спокойной душой не мог доверить нашего с ней ребенка?! Неясно…
Я был абсолютно спокоен за Ромчика! Яна никогда в жизни не подвергнет его физическое и ментальное здоровье даже малейшей опасности. Я привез ему подарок, завтра подарю, если Яна не будет против личного телефона. Я хотел бы созваниваться с сыном, когда меня нет в городе, не дергая при этом его маму. Да, я тоже начал понимать, что мое желание общаться с ней не совпадало с ее нежеланием этого делать. Вот такая тавтология.
В доме было тихо, хотя еще совсем не поздно: никакой суеты, шума, жизни. Я слышал из глубины гостиной голос Лики, болтала с кем-то по телефону. Я не зашел к ней, поднялся наверх и постучал в спальню Николь.
— Папа! — она вскочила из-за стола и бросилась мне на шею, обхватывая обезьянкой, как в детстве. — Я так рада, что ты вернулся!
— Ну как дела? — отпустил ее и осмотрел рабочую парту: Ники делала уроки. — Завтра же выходной, — напомнил, если забыла.
— Нам много задали. Я думала, ты завтра приедешь, хотела все сделать, чтобы взял меня, когда за Ромой поедешь.
— Получается? — кивнул на учебники. — Долго сидишь?
— Долго, — призналась. — Не все получается.
Я устало взлохматил волосы. Нужно репетитора нанять по основным предметам. Яна же говорила. Забыл. Со всей этой суетой просто вылетело из головы. Мне теперь приходилось держать руку на пульсе по всем фронтам: работа, дом, дети, школа.
— Заканчивай, — посмотрел на время, — уже поздно. Ты ела?
Николь кивнула на тарелку с остатками пиццы.
— Мы заказали с мамой. Она на диете: один зеленый салат ест, а я пиццу.
— Марта не приходила сегодня? — спросил про нашу кухарку.
Николь смутилась и отвела глаза.
— Мама ее рассчитала. Ей не нравится, что она… — споткнулась на полуслове. — Как она готовит, — снова выгораживала Лику.
Замечательно! Марта в этом доме уже лет пять: кулинарит как шеф-повар и может организовать как питательный обед, так и взыскательный ужин со звездой Мишлен!
— Как в школе дела? — пытался снова переключиться на дочь и подавить раздражение. Мне не нравилось происходящее в моем доме. Точнее, одно недоразумение, которое почему-то до сих пор я не устранил.
— Не очень, — отвела глаза. — Илона больше не хочет со мной дружить, — призналась тихо. — Она сказала, что из-за меня не сможет больше учиться в нашей школе. И Яна ушла из-за меня…
— А ты что ответила?
Ники жевала губу, а глаза бегали. Думала, сказать правду или обмануть. Получалось, что неплохо я ее знал.
— Я на нее наехала, — произнесла едва слышно. — Сказала, что она нищебродка, а таким здесь не место, — сразу подняла на меня глаза: — Мне было обидно, и я хотела дружить, а Илона… Я хотела обидеть ее. Не знаю, почему.
Я только тяжело вздохнул. С одной стороны понимал, что сейчас такой возраст,
