Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль
— Я выдал им снотворного, — бурчит.
Я хохочу.
Мы как семейная пара. Очень необычно. Такой конструктор для девочек. Красивый, мускулистый Кен, дети, дом с кухней. Еще и сова на сдачу. Для меня, собирающейся еще несколько лет посвятить себя медицине, — просто идеально.
«Поиграю конструктором и отдам», — пожимаю плечами.
Будет у меня новый набор — «Университет»: куча конспектов, лекции и редкие вылазки на чашечку кофе с Катькой.
Киваю сама себе.
Обновленная после скраба кожа приобретает увлажненный вид. Даже слишком.
Пока управляюсь с развратным нарядом — тоненькими черными стрингами и вполне себе приличной нюдово-розовой шелковой пижамкой, состоящей из топа на бретельках и шортов, волосы сами по себе сохнут.
Для пущего блеска сбрызгиваю их специальным спреем.
Кажется, все.
Не зря я целый чемодан косметики притащила. Результат меня вполне устраивает.
В коридоре тихо, лестницу освещает неяркая лампа. Проскользнув в спальню, подпираю дверь шваброй — наш с Костей лайфхак, чтобы его племянники не попали на мастер-класс по использованию презервативов.
Обернувшись, замираю.
Возбуждение сбивает дыхание.
Разве так бывает?..
— Да. Нам нужен номер у вас. — Мэр осматривает меня, все больше округляя глаза, и зависает. Потирает обнаженный торс. — М… Чт-то?.. Номер?.. М… Какой номер?..
Тихо выругавшись, ни разу не стеснительно поправляет перманентно вздутую ширинку на джинсах, заставляя меня поперхнуться смехом.
— Естественно, я сам позвонил. Вы о чем вообще?.. — тут же по-мэрски сердится на собеседника. Настоящий начальник. — Номер. Обычный. А нет… Подождите, Иван. У нас два условия…
Решаю придать ему ускорения и соблазнительно стягиваю с себя шорты. Повернувшись спиной, наклоняюсь и поднимаю их с пола.
— Нам обязательно надо две комнаты, — хрипит. — И чтобы одна из них закрывалась на замок.
Четким движением он ловит мои шорты, сжимает невесомый шелк и прижимает к носу.
— Извращенец, — шепчу с огромным восхищением.
— И… два туалета! — серьезно договаривает Костя.
Тигран-засран — наше общее стратегически слабое место. Все правильно!..
— Пиз-дец, — выдыхает мэр, откидывая телефон на кровать. Ледяные глаза загораются похотливым огнем. — Кто ты, прекрасная незнакомка, и куда ты дела моего лохматого суриката в моих же трусах?..
— Вот значит как? — дойдя до кровати, обижаюсь, но тут же с визгом и протяжным стоном оказываюсь прижатой к горячему телу.
Выпрямившись, капризно вздыхаю и устраиваюсь на твердых бедрах. Трусь промежностью о камень в мэрских штанах.
— Охренеть, — жадно осматривает меня Костя.
Руки в прямом смысле скользят по бедрам и сходятся на ягодицах.
— Нравится? — спрашиваю шепотом.
— Ох-ре-неть, — повторяет.
Значит, нравится.
Тянется к бретелькам и поочередно скидывает их с плеч. Розовый шелк обнажает мои соски. Костя гладит ареолы, а затем тянется к стрингам и, сдвигая, поглаживает разгоряченную плоть.
Я дрожу и закатываю глаза от удовольствия.
— Пре-зе…
— Ш-ш, волшебство, Скальпель. Новогоднее, — хмурится и тянется к волосам. Из-за моего уха, подобно талантливому фокуснику, достает презерватив.
Я смеюсь и сползаю чуть ниже.
Помогаю ему справиться с пуговицей и ширинкой на джинсах, затем надеть защиту. Трогаю подрагивающий член своего мэра, как главную елкинскую реликвию.
Кайф.
— Иди ко мне, Ник, — зовет Костя.
Насаживает на себя и смачно раскачивает мои бедра. Я всхлипываю, утыкаясь в сильную шею. Костя всегда вкусно пахнет. Мужчиной. Мандаринами. И моим удовольствием.
— Скользкая вся, — хрипит он мне в ухо, кое-как удерживая талию за стринги и вкручивая член еще глубже.
Упершись в объемные мышцы на груди, склоняюсь и чмокаю теплые губы. Чтобы не ворчал. Все-таки мужчины за тридцать нудные… Хоть и красивые.
Костя удерживает мою голову и впивается поцелуем. Я пытаюсь ухватиться за собственное сознание, но оно машет мне ручкой.
Голова мэра тянется к моей груди. Его язык горячий и вот теперь совсем не нудный. Озорно играется с сосками.
Я… это, вообще, я? Блин…
— Кос-тя! — вскрикиваю, чувствуя между ног надвигающиеся прострелы.
Сладкие-сладкие.
Оргазм…
Как тогда в сарае или вчера в ванной. Это нормально: честно кончать каждый попавшийся секс?.. Я думала тут график. Как мои дежурства — сутки через трое, если повезет, а потом двадцать восемь дней календарного отпуска.
Костя в оргазмах тоже еще тот трудоголик, оказывается.
— Мм… Мм??? — ругаюсь.
— Твою ж мать, — сердится, потому что не может зафиксировать ладонями мою талию. Слишком скользко.
Падаю на него, чтобы как-то помочь, и хватаюсь за изголовье кровати. Моя грудь оказывается прямо над сосредоточенным лицом.
— Вкусная Ника, — тут же хрипит, забирая в рот мой сосок и точно бьет по нему языком. Выпускает. — Только жирная, пиздец.
— Чего? — уже точу кармические ножи.
Дергаюсь.
— Осади, блин, — смеется он, еще сильнее прижимая мои бедра к своему паху. — В смысле скользкая. Масло же…
— А…
Ладно…
Падаю лбом на локоть и яростно дышу. Скольжение внутри ощущается так приятно, сосредотачиваюсь на нем и вздрагиваю всем телом, сжимая спинку.
Это ка-а-апец!.. Взрыв, фейерверк, тысячи петард.
Мы кончаем почти одновременно. Костя замедляется и, уткнувшись в ложбинку между грудей, мычит что-то нечленораздельное.
Жарко!..
Скатившись, устраиваюсь на покрывале. Оба шумно дышим в потолок. Все тише и тише постепенно.
— Я так понимаю, ты с тетей живешь? — спрашивает Костя чуть позже.
— Угу…
Весь день ждала этих расспросов.
Мой мэр — не какой-нибудь рандомный Славик. Быстро вычислил все несоответствия.
— Кто твои родители, Ника?
— Врачи, — легко пожимаю плечами.
— Обычные врачи?
Ну, недоверчивый какой!
— Мм. Обычные. Только мамы давно нет. Умерла.
— А отец где?
— Дома, Константин Олегович, — закатываю глаза.
— А дома — это где, Ника?
— Костя, — смеюсь. — Ты, случайно, не мент?..
Язык прикусываю. Лишнего сболтнула.
— А шуба?..
— Что «шуба»?
— Она же как три машины твоих стоит.
Черт. Все время забываю, что он умный.
— Без понятия сколько, — кусаю нижнюю губу и делаю голос легкомысленным. — Я на концерт ходила в прошлом году, там гардеробщица мне эту шубу и выдала по ошибке. Я заметила только дома. Оказалось, это соболь, представляешь? Вот умора. Кто-то в моей мохнатой чебурашке ушел… Эм. Удивился, наверное.
— Ника, — прерывает наигранный смех.
— Что?
Молчит.
— А концерт-то чей был? — внимательно смотрит на меня.
— Какой концерт? — задираю голову на него.
Костя улыбается.
— Вертихвостка…
В полной тишине он ровно вздыхает и
