Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль
Стыдливо прячу взгляд, когда замечаю, что ледяные глаза уже как две минуты застыли на моей груди. Сама украдкой рассматриваю широкие плечи и искусанные на морозе мной же губы.
— Дядя Костя… — слышится тихое.
— Да, Тигран.
— А… что такое пре-зев-ра-ти-вы?.. — путаясь, выдает ребенок.
— Мороз! Только попробуй! — шиплю беззвучно, пряча лицо.
Поздно…
— А ты у Ники спроси, — насмешливо произносит мэр. — Она точно знает… Миллион раз их видела.
— Кхе-кхе, — морщусь, сжимая кулаки. — Так. Ты действительно хочешь это знать? В смысле, может, поговорим о чем-нибудь другом?
— Хочу про пре-зев-ра-ти-вы, — бьет по столу ложкой.
— Я поняла, — хмурюсь. — Так-с… Это… такая штучка, — морщусь. — Для другой штучки… — пожимаю плечами. — Чтобы…
Костя давится от смеха, глядя в свою тарелку, а Лева совершенно по-взрослому, не краснея, выдает:
— Это средство контрацепции, Тига. Чтобы от секса не появлялись дети.
— Лев… — останавливает его Мороз и удивленно смотрит на меня.
— Сьексом? — переспрашивает Тигран, весело болтая ногами. — А что такое сьекс, Ника?..
На кухне поднимается громкий галдеж, от которого у меня начинает болеть голова.
— Так… все, детвора, — раздувая ноздри, тяжело дышит Костя. — Быстро спать!.. Завтра все обсудим.
Пока я доедаю ужин и убираюсь, наблюдаю за тем, как они готовятся ко сну. Лева, устроившись на расправленном диване с одной стороны, снова ныряет в телефон, а Тигран засыпает на другой, мило обнимая своего дядю за шею.
— Долго в телефоне не сиди!..
— Хорошо, дядь. Не буду.
Когда мы вдвоем оказываемся на втором этаже, я чувствую себя так, будто из меня электрическим насосом откачали все силы.
— Устала? — Костя целует меня в лоб, как-то странно смотрит и обнимает за плечи. — В душ пойдем?
— Угу.
— Ну, беги. Попробую до Ани дозвониться...
Я на цыпочках, чтобы не дай бог не разбудить маленькое исчадье ада, направляюсь в ванную комнату, где возле зеркала ошарашенно замираю.
С ужасом исследую собственное лицо: темные круги под глазами, еще несколько дней назад светящаяся кожа шелушится и больше не выглядит здоровой.
А волосы?
Боже.
Провожу по безжизненным прядям ладонью. Никакого блеска, никакой мягкости.
На мне мужская футболка, мужские трусы. Нюхаю свое запястье. Пахнет мужским гелем для душа.
Внутренняя истерика нарастает. Передо мной чучело какое-то. Елкинское чудовище в период линьки.
В кого это ты превратилась, Ника?
Это, вообще, ты?..
Глава 23. Чудо мое!.. Солнцева!..
Константин
— Аня, блядь! — ворчу, пока подношу телефон к уху. — Я тебя прибью!
Облокотившись на стену, смотрю через окно, как в свете фонаря хаотично летают снежные хлопья. Пока прислушиваюсь к длинным гудкам, улавливаю едва слышный шум воды в ванной комнате.
Это кран в умывальнике. Следом раздается звук сливного бачка.
Улыбаюсь.
Ника, блин. Забавная. Два раза с ней за сегодня сексом занимались, а она все еще, перед тем как в туалет сходить, воду врубает.
Смешная… Сам не замечаю, как лыблюсь в отражении.
— Да…
— Аня! — рычу сквозь зубы. — Ты где там, черт возьми?..
— И незачем так орать, любимый братик, — расслабленно смеется она в трубку. — Привык там в своей администрации всех строить! У-у-у… Костя Грозный. Костя Великий. Не вели казнить, вели помиловать.
— Я тебя ремнем отхожу, — обещаю с улыбкой. — Вот увидишь. И не посмотрю, что ты старшая. Отец не дожил, так я тебе сам устрою.
— Не посмеешь, — сердится.
— Посмотрим.
— Ну чего тебе? — начинает канючить. — С племянниками лень посидеть? Они ведь у меня беспроблемные такие. Левка из телефона своего не вылазит. Первая любовь там у него, скажу тебе по секрету. Тигранчик тоже спокойный. Корми и в туалет води только по расписанию. А у меня здесь личная жизнь, — она отвлекается, воркует приторно. Я морщусь, потирая висок.
— А у меня личной жизни быть не может? — снова завожусь.
— Ой, да какая у тебя личная жизнь, братик?
— Такая!
Чуть сарай не схлопнулся, а она не верит.
— Или что… — Анька подозрительно шепчет. — Паулинка вернулась?.. Да?
— Отстань, зараза.
В телефоне слышен визг.
— Вот это новости! Мама будет в восторге! Паулинка вернулась!
Так, ну хватит!..
— Она здесь при чем, Ань? — серьезно отвечаю. — Сколько раз вам сказать, чтобы вы про нее забыли?
Сестра фыркает.
— Ой, да забудешь про нее, она вон мамочку нашу с Новым годом поздравила и даже подарок отправила — сертификат в магазин натуральной косметики.
— Ну это уже ваши женские дела, — сжимаю зубы. — Ты когда вернешься?
— М-м-м, — снова воркует, но теперь рядом раздается еще и мужской голос. Басистый, явно с кавказским акцентом.
Медом ей джигиты, что ли, намазаны?
— Аня, блядь!.. А ну-ка, выйди!.. — сержусь.
— Костик…
— Выйди, сказал. Быстро!
Под громкое ворчание кавказца слышится отчетливый звук шагов, а затем — нарастающий гул. Будто мимо едет поезд или моя сестра находится на взлетной полосе.
— Ну чего? Тут холодно, — она недовольно бурчит.
— Ань, совершенно не хочется быть занудой… Но ты там со своим Ананасом…
— Анасом, — возмущенно исправляет.
— В общем, я тебя прошу — предохраняйся!.. — тихо договариваю.
— Костик, ты страшный зануда, — отвечает она, ничуть не смущаясь.
— Анька, завязывай. Хватит тебе детей. Еще парней поднимать.
— Они вон какие… самостоятельные.
— Аня…
— Костя!
— Кончай. Я все сказал.
— Ладно…
Немного подумав, грустно вздыхает:
— У него на презервативы аллергия…
— Аня, твою мать!..
— Все! — кричит. — Меня зовут. Пока, Костик. Паулинке привет…
— Какой Паул… Аня!
— По-ка. Через четыре дня буду…
Убрав телефон, стягиваю футболку и выхожу из комнаты.
На лестнице тихо. Входная дверь закрыта на щеколду, а Альберт посапывает в своем углу. Как у Христа за пазухой живет, ей-богу. Ни налогов, ни эрекции!..
— Телефон убираем, — шепчу улыбающемуся в экран Левке. Лицо от подсветки напоминает маску Джокера. — Спать!.. Быстро!
Тигран, как обычно, развалился на диване, как звезда. Накрываю одеялом и отправляюсь за своим сладеньким.
Надеюсь, она не закрылась?
Нет.
Проникнув в ванную комнату, ожидаю увидеть все что угодно, но только не это: Ника, глядя в зеркало, горько плачет. Из звуков
