О воле в природе - Артур Шопенгауэр

была мысль до того смелая, что люди испугались бы ее; вот почему волю сделали владычицей над вымышленными существами, которым царившее суеверие приписывало власть над природою, чтобы таким образом, по крайней мере – косвенно, сделать ее владычицей природы. Впрочем, всякого рода демоны и боги – это все-таки ипостаси, с помощью которых верующие всех оттенков и сект уясняют себе то метафизическое начало, какое лежит за пределами природы, то, что дает ей бытие и устойчивость и потому царит над нею. Если, таким образом, говорят, что магия действует с помощью демонов, то смысл этого заключается только в том, что она представляет собою действенность, осуществляемую не физическим, а метафизическим путем, – действенность не естественную, а сверхъестественную. Если же мы признаем в тех немногих фактах, которые говорят в пользу реальности магии, именно – в животном магнетизме и симпатическом лечении, не что иное, как непосредственную деятельность воли, которая раскрывает здесь свою непосредственную силу вне волящего индивидуума, – подобно тому как при иных условиях она раскрывает ее только внутри последнего; если мы увидим, как я сейчас покажу и подкреплю это прямыми и недвусмысленными свидетельствами, что люди, глубоко посвященные в старую магию, выводят все аффекты ее исключительно из воли колдующего, – то это, конечно, будет сильным эмпирическим подтверждением того моего учения, что метафизическое начало вообще единственное, что́ существует еще вне представления себе мира – не что иное, как то, что мы познаем в самих вещь в себе в качестве воли.

То обстоятельство, что упомянутые магики считали непосредственное владычество, которое воля иногда обнаруживает над природою, только косвенным и осуществляемым с помощью демонов, не могло быть препоной к их деятельности, когда бы и где бы она ни происходила. Ибо как раз потому, что в подобного рода вещах воля действует сама по себе, в своей изначальности и, следовательно, отрешенная от представления, ложные понятия интеллекта не могут уничтожить ее действия, и теория и практика в данном случае далеко расходятся между собою: ошибочность первой не мешает второй, и с другой стороны, правильная теория не способствует практике. Месмер вначале эффект своих действий приписывал магнитным палочкам, которые он держал в руках, а потом объяснял чудеса животного магнетизма материалистической теорией о некотором тонком и всепроникающем флюиде – и тем не менее он действовал с изумительной силой. Я знал одного помещика, крестьяне которого исстари привыкли к тому, что их лихорадочные припадки изгонялись заговором барина; и вот, хотя и убежденный в невозможности подобного рода вещей, он из добродушия исполнял по традиции желание крестьян и часто – с благоприятным исходом; последний он приписывал непоколебимому доверию крестьян, не принимая в расчет того факта, что оно должно было бы сообщать целительную силу и другим, часто совершенно бесполезным лекарствам, которые употребляли многие доверчивые больные.

Если таким образом теургия и демономагия были только внешним выражением и оболочкой дела, его скорлупою, дальше которой, однако, большинство не заходило, то все-таки не было недостатка и в людях, которые, проникая в суть вещей, очень хорошо понимали, что начало, действующее при мнимых или реальных магических влияниях, представляет собою не что иное, как волю. Этих проницательных людей не следует, однако, искать среди тех, кто приступал к магии чуждо и даже враждебно ей, – между тем большинство книг о ней принадлежит именно таким людям: они знакомы с магией исключительно из судебных зал и по свидетельским показаниям; поэтому они описывают только внешнюю сторону ее, осторожно умалчивая даже о сопровождающих ее процедурах, с которыми они могли знакомиться из чужих признаний, – для того чтобы не распространять ужасного порока колдовства; таковы Бодинус, Дельрио, Биндсфельдт и мн. др. Нет, философы и естествоиспытатели тех времен суеверия – вот у кого надо искать ключа к настоящей сути дела. А из того, что они говорили по этому поводу, самым явственным образом следует, что в магии совершенно так же, как и в животном магнетизме, истинно действующим началом является не что иное, как воля. В подтверждение этого я должен привести несколько цитат. Уже Роджер Бэкон в XIII столетии сказал: «Если чья-либо недоброжелательная душа сильно помышляет о погибели другого человека, страстно желает этого, с уверенностью стремится к этому и усиленно думает, что она в состоянии ему повредить, то несомненно, что природа будет повиноваться помышлениям этой души» (S. Rogeri Bacon Opus Majus Londini 1733[134], pag. 252). В особенности же Теофраст Парацельс, более чем кто-либо другой, дает нам откровения о внутренней сущности магии, и он даже не опасается подробно описывать все ее процедуры – см. именно (по страсбургскому изданию его сочинений в двух томах in folio, 1603), т. 1, стр. 91, 353 и след. и 789; 2, стр. 362, 496. Он говорит в т. I, на стр. 19: «Заметим о восковых изображениях следующее: если я питаю в сердце своем вражду к кому-либо другому, то вражда моя должна перейти в действие через посредство какого-нибудь medium’a, т. е. corpus’а. Следовательно, возможно, что мой дух без помощи моего тела, т. е. без посредства моего меча, проколет или ранит другого человека силой моего пламеннейшего желания. Следовательно, возможно также, что посредством моей воли я воплощу дух моего врага в его изображение и затем искривлю его, искалечу – по своему произволу. Вам должно быть ведомо, что действие воли представляет собою великий пункт в деле целения. Ибо если человек не желает другому добра и ненавидит его, то возможно, что с этим другим сбудется то, чем он его проклинает. Ибо проклятие исходит из решения духа. Возможно, следовательно, что изображения прокляты будут болезнями и т. д. Подобное же действие наблюдается и на скоте, и притом несравненно легче, чем на человеке, так как дух человека более сопротивляется, чем дух скота».

Стр. 375: «Из этого следует, что одно изображение колдует над другим не силой начертанных знаков или чего-либо подобного, не через посредство ярого воска; нет, воображение здесь настолько побеждает собственную констелляцию, что становится средством к исполнению воли своего неба, т. е. своего человека».

Стр. 334: «Всякое воображение человека исходит из сердца: сердце – солнце в микрокосме. И всякое воображение человека из малого солнца микрокосма идет в солнце большого мира, в сердце макрокосма. Таким образом, воображение микрокосма является семенем, которое становится материальным и т. д.».

Стр. 364: «Вам достаточно ведомо, что́ совершает строгое воображение, которое есть начало всяких магических дел».

Стр. 789: «Следовательно, и моя мысль является усмотрением известной цели. Но я не должен обращать на нее глаз своей рукою; воображение же мое обращает их туда, куда я пожелаю. Так следует думать и о ходьбе: я желаю, я питаю намерение,