Настоящий Дракула - Раду Р. Флореску
Фигура Дракулы, как она обрисована в обширном собрании румынского фольклора, представляет разительный контраст с теми двумя образами, которые сложились в рассмотренных выше немецкой и русской традициях, — несмотря на многочисленные сюжетные совпадения. Конечно, румынский образ резче контрастирует с немецкими преданиями, где Дракула выведен чистым безумцем, который налево и направо бесцельно пытает и истребляет людей. Румынский Дракула куда ближе к образу, описанному в докладе Курицына: он — правитель, который стоит на страже закона, жестоко карает воров, лгунов, лодырей и прочую публику, так или иначе обманывающую государство. Он — разумный деспот, он старается укрепить централизованную власть и потому расправляется с непатриотичными боярами, которые не желают подчиниться его воле и сеют анархию в его государстве. Кроме того, многие преступления Дракулы могут быть оправданы по целому ряду соображений. Благодаря своей антибоярской позиции Дракула в глазах крестьян выглядит социальным уравнителем, фигурой наподобие Робин Гуда, поскольку отбирает добро у богатых и раздает бедным. В оправдании жестоких кар для неверных жен просматривается мощный нравственный подтекст этих историй (что несколько расходится с психотипом румынского народа, который, подобно французам, ценит «вино, женщин и песни», как сформулировал эту прекрасную триаду Иоганн Штраус в названии своего вальса). И даже сожжение попрошаек, нищих и убогих находит оправдание в глазах крестьян — этим господарь Дракула избавляет свою страну от лишних ртов и сомнительных личностей, которых приходится кормить во времена войн. Но более всего ценились его подвиги в борьбе против немцев и турок, поскольку повышали патриотическое самосознание народа на заре эпохи национальных государств. Как бы там ни было, в преданиях румынских крестьян мотивы закона и справедливости помогали выковывать из Дракулы национального героя. В этом смысле с конца XVIII по XIX в. крестьянская дракулиана служила мощным подспорьем румынским историкам в их поисках героических и справедливых предвозвестников, помогающих проложить путь к установлению независимого румынского государства. Переложение разговорного языка крестьян, грубого, чуждого грамматике и лексически скудного, на письменный румынский язык представляло собой задачу неимоверной сложности.
По любопытному совпадению первое беллетристическое сочинение на этом новом литературном румынском языке, автором которого стал Ион Будай-Деляну (1760–1820), посвящалось не кому иному, как Дракуле. Хотя автор дал своей эпической поэме обманчивое название «Цыганиада», она повествует о том, как Дракула во главе цыганской армии воевал против турок. Рукопись произведения, почти столетие пребывавшая в забвении, была опубликована только в 1875 г.
Ион Будай-Деляну родился в краях, не столь отдаленных от замка Хуньяди в Хунедоаре, обучался в трансильванской греко-католической семинарии, далее — на факультете философии Венского университета (Вена тогда переживала самый расцвет эпохи Просвещения XVIII в.), продолжил образование в университете Эрлау в Германии, где получил докторскую степень. Позже поселился во Львове, принадлежавшем в те времена Польше, где и завершил свое выдающееся произведение. В работе над поэмой Будай-Деляну перелопатил множество старинных архивов, долгое время пылившихся вне поля зрения историков, и обнаружил сказания о Дракуле, написанные на немецком, церковнославянском, латинском и греческом языках. Это оказалось очень кстати, поскольку отвечало желанию Будай-Деляну отыскать в прошлом Румынии какого-нибудь выдающегося героя, который более всех других заслуживал бы быть увековеченным — подобно тому, как увековечены великие герои Греции в «Илиаде» Гомера, — и нашел самую подходящую кандидатуру в личности Дракулы. Однако не захотел, чтобы его герой под этим прозвищем фигурировал в поэме, поскольку считал, что немецкие клеветники слишком сильно замазали его грязью, и потому предпочел другое прозвище — Цепеш, т. е. Колосажатель, которое запустили в оборот турки, а румынские летописцы позже подхватили. В поэме Будая-Деляну князь Цепеш предстает перед нами никаким не злодеем и извергом, а великим героем, одним из первых в пантеоне национальных героев Румынии, который сражается с турками-османами, с боярами-предателями и с легионами Сатаны, во главе с пестрой армией, в которой бок о бок сражались цыгане и ангелы, в сущности, воплощавшие силы добра в борьбе с силами зла.
Изложенная сочным выразительным языком, не имевшим себе равных до самого XIX в., сочетавшая различные формы юмора от сатиры до едкой иронии с политической философией, «Цыганиада» обрушивалась с критикой на деспотизм и абсолютную монархию. В этом смысле, а также в недоверии к простому человеку поэма определенно была вольтерьянской, а нападки на бояр и на устои власти в целом придавали «Цыганиаде» революционное звучание. В этом ключе автор использовал фигуру Дракулы в целях, прямо противоположных тем, какие преследовал русский нарратив (Ф. Курицына), направленный на оправдание абсолютной монархии.
Будай-Деляну перевернул с ног на голову всю суть немецких сюжетов о Дракуле, как и знаменитый роман Брэма Стокера, поскольку в «Цыганиаде» вампиры и прочие духи зла выведены у него врагами Дракулы. По большому счету именно автор «Цыганиады» ввел в письменный языковый оборот румынский эквивалент слова вампир — стригой (strigoi), который происходит от латинского слова strix, означающего ведьму или злого духа. Принятое в английском и других западноевропейских языках слово вампир заимствовано у славянских народов. В поэме Будая-Деляну эти вампиры (стригои) «летят в сторону Ретезата на одну известную им гору, что лежит между Валахией и Банатом» (суровые голые скалы Ретезата, горного массива в ста милях от места расположения истинного замка Дракулы, в лунном свете выглядят особенно зловеще). Деляну также знакомит читателя с вампирами женского пола и описывает этих созданий как «прекрасных дам, ломающих в своих ночных прогулках людские кости». Всякого рода злые духи, среди которых вампиры всего лишь одна из разновидностей, безусловно, были знакомы Деляну по суевериям, распространенным в те времена среди трансильванских румын. (Со временем их поверья стали предметом научных изысканий ряда английских и других иностранных путешественников в Трансильванию. Среди подобного рода работ наибольшей известностью пользовалось сочинение шотландки Эмили Джерард «Страна за лесом», входившее в круг источников, которыми пользовался Брэм Стокер при сочинении своего романа «Дракула».)
Когда начавшееся в Трансильвании национальное движение распространилось по ту сторону гор, в
