Настоящий Дракула - Раду Р. Флореску
Атмосферу царившего в Европе всеобщего безразличия лучше всего передавали слова правителя Римини, знаменитого Сиджизмондо Малатесты, отпрыска одного из могущественнейших итальянских семейств, сочетавшего в себе хитроумие лисицы и отвагу льва. На упреки, что он благоволит туркам, он ответил: «Служу тому, кто мне больше платит» — и, по сути, вступил в войну с папой. Его циничная максима во всей полноте отражала также настроения во Флоренции, Милане, Генуе и Венеции, сцепившихся в жестоком клинче кто торгового, а кто политического соперничества с другими. Венеция, сильнейшая морская держава Эгейского моря и Восточного Средиземноморья, чьим владениям более всего угрожали продвижения османов, выдвинула папе финансовые требования, зная, что тот не в силах удовлетворить их: заплатить за содержание 8000 моряков на своих кораблях, 50-тысячной кавалерии и 20 000 пехоты — и все это из пустой папской казны.
Если говорить о Центральной и Восточной Европе, то короля Богемии Йиржи из Подебрад, восседавшего на престоле с 1458 г., на самом деле мало волновала борьба с турками, поскольку те пока не угрожали его границам. Он приложил массу усилий, чтобы восстановить авторитет короны святого Венцеслава, жестоко подорванный гражданским и религиозным неповиновением католиков и последователей гуситов. Король Польши и герцог Литовский Казимир IV явно извлек урок из судьбы своего предшественника Ладисласа III, сложившего голову при разгроме у Варны в 1444 г. К тому же Польша была слишком отдалена от театра событий и слишком занята собственной борьбой с Тевтонским орденом, чтобы сподобиться на что-то большее, чем дипломатические ноты протеста. А великий князь Московский Иван III, правитель Руси, отделенной еще большей географической дистанцией от турецкой угрозы, был всецело поглощен внутренними распрями феодального и религиозного свойства. К тому же Русь еще оставалась под татарским игом. Молдавский господарь Стефан, приходившийся Дракуле кузеном и союзником, в то время не проявлял интереса к крестоносному движению и вместо того давал выход своей ярости против венгерского короля, который пригрел человека, повинного в убийстве отца Стефана. Он предпочел сделаться вассалом польского короля и ожидал, когда ход событий сам подскажет ему, как действовать. Даже албанцы, которые в правление славного Скандербега так долго и упорно сопротивлялись туркам и на чью помощь рассчитывал папа, именно в этот более чем неподходящий момент вздумали заключить с турками трехлетнее перемирие.
По горькой иронии, как в Мантуе, так и позже в Риме гораздо больше энтузиазма, чем западноевропейские державы, в деле борьбы против турок проявили посланцы азиатских, по большей части мусульманских государств. И среди них Узун Хасан, владыка Ак-Коюнлу [белобаранной орды, «ак коюн» — «белый баран»][35], который распространил власть на часть Ирана и состоял в родстве с самим султаном, но был готов для войны с ним выставить 5-тысячную армию. Правитель Маленькой Армении прибыл в Рим с предложением выставить 150-тысячное войско. Видя столь многочисленную поддержку и мечтая о создании восточной коалиции, чтобы навязать османам войну на два фронта, папа Пий II отправляет в тур по восточным столицам своего нунция монаха фра Лудовико да Болонью (Людовика Болонского) с миссией заручиться поддержкой своего крестоносного проекта. В итоге пред очи Римской курии прибыло немало странных и темных личностей, и в их числе Георгий VIII Имеретинский[36], именовавший себя царем персов; князь Георгии, или Великой Иверии, невероятно пышнотелый, которому для собственного пропитания требовалось по двести фунтов мяса в день (почти 91 кг). Были и другие экзотические личности: Липарит Дадиани, правитель Мингрелии, страны на востоке Черноморского побережья, объявивший, что выделит для войны с турками 60-тысячное войско; Рабия Чачба, правитель Абхазского княжества; прибывший из Синопа Исмаил-бей, также пообещавший поддержать крестоносные усилия. Правитель Карамана (провинции в Малой Азии), старинный недруг султана Мехмеда, обещал дать 40 тысяч войска «готов и аланов», чтобы воевать против него под знаменами греческого императора еще существующей Трапезундской империи[37].
Официальной датой закрытия Мантуанского собора считается 14 января 1460 г., поскольку этим числом датировалась папская булла, которой Пий II объявил трехлетний Крестовый поход, где по традиции подразумевалось отпущение грехов всем его участникам. В ознаменование события был учрежден религиозный орден Святой Марии Вифлеемской. Римская курия должна была выделить 100 000 золотых дукатов в оплату наемного войска численностью 50 000 человек. Однако месяц спустя даже сам папа признал, что шансы на успех этого предприятия определенно не в его пользу.
Дракула оказался фактически единственным европейским правителем, который собирался отозваться на папский призыв, что, видимо, и объясняет, почему папа на первых порах питал такое уважение к румынскому воеводе. Сам Дракула, в 1460 г. подписавший мирное соглашение с трансильванскими саксами и повторивший клятву вассальной верности венгерскому королю, теперь был спокоен за свои западные пределы и готов вернуться к исполнению обетов, которые он как рыцарь ордена дракона унаследовал от отца. О том, в какой мере рвался поддержать Крестовый поход король Матьяш Корвин, говорила его неспособность добиться даже собственной официальной коронации традиционной для венгерских королей короной Иштвана I Святого. Император Фридрих III отозвался на призыв папы к Крестовому походу в самых благочестивых и ободряющих выражениях, однако конкретных дат, когда он планирует присоединиться к нему, не указал.
Султан Мехмед II, прекрасно знавший, как вяло отреагировали на призыв к походу европейские государи, понял, что настало удобное время нанести упреждающий удар и одним махом захватить те немногие балканские государства, которые еще сохраняли независимость. Первой целью он наметил крепость Смедерево, последний символ независимости сербов. В том же 1460 г. под стремительной атакой султана город словно сам упал ему в руки, и теперь султан угрожал Боснии, славянскому государству, население которого обратилось в ислам. И снова усилилось давление на Белград, крепость стратегического значения для венгерской короны, защищавшую ту часть течения Дуная, которая открывала путь к столичным Буде и Вене. Вслед за этими действиями султан направил посольство во главе с визирем Махмудом к деспоту Мореи, византийской твердыне, сохранившейся после падения Константинополя[38]. Махмуд убедил деспота Фому, происходившего из знаменитой императорской династии Палеологов, отказаться от трона и взамен пообещал ему безопасный отъезд в Италию. Это деспот и сделал 7 марта 1461 г. Облаченный в белые одеяния кающегося, Палеолог вступил под своды собора Святого Петра в Ватикане и преподнес папе Пию II знаменитую христианскую реликвию, забальзамированную голову апостола Андрея, прежде хранившуюся в городе Патры, но вывезенную оттуда из-за угрозы захвата Патр турками. Практически без всякой борьбы Мехмеду сдались одна из жемчужин Эгейского побережья Мистра, а также Коринф.
По понятным причинам события конца 1461 г. вызвали горечь и тревогу у Дракулы. Он видел, что сопротивление туркам на Балканах чем дальше, тем больше ослабевает, — те немногие государства, которые еще оставались независимыми, были либо покорены турками, либо подписали мир
