История русской культуры. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. - Юрий Сергеевич Рябцев
Как прекрасны эти образы! Особенно сильное впечатление производит Спас, больше всего пострадавший от времени и злобы людской. Его лик хранит уверенность и покой. Особенно поражают глаза, на первый взгляд, невыразительные, маленькие, близко поставленные. Но смотрят они прямо в душу. Это не устрашающий лик феофановского Пантократора, а человечный, способный понять, помочь, поддержать. В этом его притягательная сила.
Уже на склоне лет Андрей Рублев совместно с Даниилом Черным расписал фресками Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря. Можно предположить, что для престарелого мастера эта работа имела особый смысл.
Собор, который Рублеву предстояло украсить фресками и иконами, к тому времени стал усыпальницей Сергия Радонежского, основателя монастыря, выдающегося религиозного и общественного деятеля своего времени. Именно он благословил князя Дмитрия Ивановича на битву с татарами. В молодости Рублев мог лично знать Сергия. Это накладывало особую ответственность. К сожалению, и эти фрески Рублева не сохранились, но осталась память о работе великого мастера в монастыре — соборная икона “Троица”.
Ветхозаветная легенда гласит: жили на свете муж и жена — Авраам и Сарра. Был дан им знак от Бога: иметь большое потомство. Но прошли годы, состарились они, а детей все не было. И вот однажды Бог явился в их дом в образе трех путников. Гостеприимно встретил их Авраам, посадил за стол в тени Маврийской дубравы, велел заколоть тельца. Спустя некоторое время, послал Бог Аврааму и Сарре долгожданного сына.
Простой бытовой сцене — трапезе трех ангелов — Андрей Рублев придал большую художественную силу. Сидящие за столом ангелы склонились над чашей. Они тихо, неспешно беседуют. Расположение ангелов на иконе не случайно: вокруг них можно описать круг — фигуру, издревле считавшуюся олицетворением гармонии и имевшую магическое значение.
Неяркие, пастельные цвета одежд ангелов — голубой, салатовый, сиреневый — воплощают гармонию, свойственную всему творчеству Рублева. Идеи согласия, взаимопонимания для него не случайны. В начале XV в. Руси, истерзанной междоусобицами, феодальными смутами, набегами татар, так недоставало единства и согласия. Это понимал Сергий Радонежский. Видимо, и Андрею Рублеву были близки эти мысли.
Последние свои дни инок Андрей провел в Спасо-Андроникове монастыре. Там же был он и похоронен. Еще в XVIII в. люди приходили на могилу гениального живописца, но позже она бесследно затерялась.
Собранный в 1551 г. Стоглавый собор русской православной церкви, постановил: “Писати живописцем иконы с древних образов, как греческие живописцы писали и как писал Андрей Рублев и прочие пресловущие живописцы”.
Огромная заслуга Рублева еще и в том, что он заложил фундамент московской художественной школы, в течение нескольких веков определявшей лицо русского искусства. На рубеже XV-XVI вв. признанным главой московской школы стал выдающийся живописец Дионисий.
“Нежная яркость красок” Дионисия
Дионисий жил в другую эпоху, и это повлияло на его творчество. Русь обрела независимость и превратилась в сильное государство. В столице Москве отстроили новый красавец-Кремль. Великий московский князь Иван III женился на византийской принцессе. При дворе любили богатство и красоту. Творчеству Дионисия была свойственна подчеркнутая декоративность и праздничность, неведомая произведениям Рублева и Феофана Грека. Плодовитый мастер, Дионисий расписал множество храмов.
К сожалению, многие не сохранились, но даже те, что пережили века, позволяют говорить о нем как о выдающемся живописце русского средневековья.
В начале XVI в. Дионисий вместе с сыновьями украсил фресками Рождественский собор Ферапонтова монастыря в Вологодском крае. Храм был расписан снаружи и внутри преимущественно сценами из жизни Богоматери. “Нежная яркость красок” — так охарактеризовал палитру ферапонтовских фресок один исследователь. Дионисий гармонично соединил нежные оттенки розового, желтого, зеленого, фиолетового, серого цветов, но господствующим стал небесно-голубой. На лазурном фоне — тонкие, гибкие фигуры святых. Их позы мягки, плавны. Фрески излучают радость, ликование, в них нет ничего мрачного, пессимистического. Таков почерк Дионисия.
Прославился Дионисий не только как мастер монументальной живописи, но и как выдающийся иконописец. Одна из самых знаменитых русских икон — “Распятие” — принадлежит его кисти. Своей волшебной кистью художник трагическую сцену казни превратил в удивительное зрелище. Ласкают глаз и изящный изгиб тела Христа, и стройные, непропорционально вытянутые фигуры предстоящих, и богатый колорит красок. Однако, сделав акцент на красоте как таковой, Дионисий утратил, может быть, самое драгоценное качество иконописи — ее глубокую религиозную духовность.
Это мирское понимание красоты и отсутствие глубокой религиозности нашло отражение в легенде, связанной с именем Дионисия. Как-то, работая в одном из монастырей, Дионисий в постный день принес в обитель мясо и съел его. Вскоре согрешивший художник тяжело заболел. Только раскаяние в содеянном и молитвы спасли его от страшных мучений. Трудно представить, что такое могло произойти с Андреем Рублевым.
В мастерской Дионисия были сделаны две большие житийные иконы — “Митрополит Петр” и “Митрополит Алексей”. Первые житийные иконы попали на Русь из Византии. Обычно в центре такой иконы помещалось изображение святого, а по сторонам, в небольших квадратных клеймах — сцены из его жизни. Клеймы “читались” слева направо, сверху вниз, как строки в книге.
Врожденное чувство красоты не изменило Дионисию и здесь. Каждая икона напоминает нарядный ковер. В центре — святой в узорчатом саккосе и белом клобуке, а по сторонам, словно орнамент, клейма с его житием. Особенно красива икона “Митрополит Алексей”. Она посвящена видному религиозному и государственному деятелю Руси XIV в., воспитателю малолетнего князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского) и в те годы фактическому правителю страны. Известно, что Алексей боролся за укрепление Московского княжества, не раз отводил от него татарскую угрозу. Все основные события жизни святого воспроизведены в клеймах, в том числе поездка митрополита в Орду и исцеление от слепоты татарской ханши Тайдулы. И цвет, и рисунок, и композиция служат украшению иконы.
“Царский изограф”
XVII столетие, переломное между средневековьем и новым временем, было последним веком древнерусского искусства. Для живописи XVII в. характерен растущий интерес к реалиям окружающего мира, мира “дольного”, который никогда не занимал мастеров предшествующего времени. Иконописцы стали осваивать глубину пространства, постигать премудрости передачи, объема предметов светотенью. Многие бытовые детали, элементы пейзажа и архитектуры перестали быть отвлеченными знаками и стали вполне узнаваемыми.
Разумеется, не всем эти новшества пришлись по душе. Ревнители старины решительно выступали против них. Одним
