Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

на лучших условиях. Франко-советские отношения тянулись еще какое-то время, но Лавалю удалось свести к минимуму размах франко-советского сближения. Получается, что у Литвинова остались только такие великие державы, как Италия и Великобритания, из тех, кого можно было привлечь в антигерманский союз. Италия была ненадежным вариантом, так как ею управлял эксцентричный Муссолини, а отношения с СССР окончательно испортились из-за итальянских амбиций в Африке и войны в Абиссинии. Италия постепенно отошла в сторону от взаимопомощи для борьбы с нацистской Германией. Последней надеждой была Великобритания. Дело «Метро-Виккерс» временно затормозило развитие англо-советских отношений, но уже летом 1933 года Литвинов понял, что необходимо привлечь англичан к советским планам, связанным с коллективной безопасностью. Через год, летом 1934 года, Майский и Ванситтарт смогли добиться хрупкого сближения, так как советско-американские отношения затормозились, а за несколько месяцев до этого то же самое произошло с отношениями с Францией после смерти Барту и появлением во французском МИД Лаваля. Советский посол в Лондоне и аристократ из британского МИД организовали поездку Идена в Москву, и это был пик англо-советских отношений в 1930-х годах. Этот визит был подобен падающей звезде, озарившей небо и быстро погасшей. Сторонником англо-советского сближения Иден до конца не был, и всего через три месяца британское правительство подписало военно-морское соглашение с Германией, которое выбило почву из-под Версальского договора. Подписание прошло без консультаций с Францией, Италией или СССР, и, по сути, Великобритания превратилась в союзника Германии по перевооружению. Британское правительство думало иначе и не придавало соглашению слишком большого значения. Даже Ванситтарт пытался его защищать. Что еще ему оставалось? Во Франции и Италии, однако, восприняли эту новость с горечью и предавались размышлениям о коварстве Альбиона. В Москве Литвинов был потрясен.

А что удивительного? Можно ли отмыть черного пса добела? Литвинов и Сталин полагали, что да.

Худшее было впереди. В декабре 1935 года Лаваль и новый министр иностранных дел Хор были пойманы на попытке заключить грязную сделку по поводу Абиссинии. Дело было нечисто, но даже Литвинов пошел бы на подобное, если бы удалось все провернуть тихо и с согласия Абиссинии. Целью было удержать Италию на своей стороне в борьбе с нацистской Германией. Однако случилось прямо противоположное. Муссолини бросился прямо в гостеприимные объятия фюрера, а французы и британцы принялись обвинять друг друга. Ванситтарт утратил свое влияние в британском МИД в самый неподходящий момент. Хору пришлось уйти в отставку, что не было большой потерей. Но на его место пришел никто иной, как Иден, что в свою очередь не стало большим приобретением. Тем не менее он оставался надеждой Майского и Литвинова. Майский полагал, что Иден на его стороне. Полпред ошибался. В феврале 1936 года этот вздорный молодой человек, восходящая звезда Консервативной партии, затормозил англо-советское сближение. В 1930-е годы отношения между Лондоном и Москвой так и не пришли в норму.

По поводу Польши… что тут скажешь? Она подписала пакт о ненападении с нацистской Германией в январе 1934 года, отказавшись от советских предложений о сближении. Министр иностранных дел Бек полагал, что Польша сможет всех перехитрить и купить себе десяток безопасных лет. Бек никого не слушал. Литвинов пытался предупредить его о том, что польская политика — безумие, но министр отказался его слышать. Остальные видели более ясную картину: дипломаты по всей Европе говорили, что Польша выбрала себе опасную компанию. Румыны, чехословаки и французы пришли к тем же выводам. Бенеш, Титулеску, Мендрас, Литвинов, Стомоняков, Потемкин и Сталин полагали, что Польша идет на смертельный риск. Польша сговорилась с нацистской Германией, а Бек стал «лакеем» Гитлера. Заискивать перед Берлином было бесполезно, поскольку, если Гитлер решил бы реализовать свои территориальные претензии к польскому правительству, неизбежным результатом стал бы «четвертый раздел» Польши. Тут к гадалке не ходи — и так понятно, что Польша обречена. Эта судьба была ей уготована задолго до 1939 года. Когда Бек слышал такие комментарии, он криво улыбался: поляки, мол, лучше знают свои интересы. Вообще-то нет. Пока что польское правительство саботировало советскую коллективную безопасность и взаимопомощь, в особенности в Бухаресте (охотясь за Титулеску), а также в Берлине, Лондоне и Париже. Везде, где могли, поляки вставляли СССР палки в колеса.

Одним светлым пятном стала отставка Лаваля в начале 1936 года — еще одна одинокая падающая звезда, быстро сгоревшая в суматохе дебатов во французской Палате депутатов о ратификации франко-советского пакта. Ратификация пакта стала пирровой победой. Одобрение документа-пустышки привлекало все больше и больше сторонников внутренней оппозиции. Можно подумать, Франция могла бы обойтись без своего самого могущественного европейского союзника. Какая трагедия! Так распалась советская система коллективной безопасности и взаимопомощи. США вышли из игры, так же как и Италия и Великобритания. Франция держалась, но искала уважительный повод, чтобы уйти (в случае с Лавалем не такой уж и уважительный).

А потом для всех начались страшные потрясения. Не прошло и трех месяцев от 1936 года, как вермахт вошел в демилитаризованную Рейнскую область и устроился там как у себя дома. Франция и Великобритания даже не попытались вышвырнуть немцев. Для бездействия было много причин. Британцы не были готовы к войне. Французы боялись, а начальник штаба генерал Гамелен подсчитывал каждого немецкого солдата два или три раза, чтобы оправдать бездействие численностью вермахта. Франция, вероятно, и решилась бы что-то предпринять, но только вслед за англичанами, а те под руководством Идена предпочитали не воевать с вермахтом, а грезить о соглашении с Гитлером. Таким образом, верховное командование Германии смогло спокойно укрепить рейнскую границу с Францией, ликвидировав потенциальный плацдарм, откуда французская армия могла бы прийти на помощь своим союзникам в Центральной и Восточной Европе. Не стоит думать, что эта капитуляция прошла незаметно для Праги, Бухареста, Белграда и Варшавы, но британские и французские правящие элиты (за исключением Манделя), кажется, не понимали, насколько неприятно они выглядят в глазах этих стран. Францию больше нельзя было считать сильным и надежным союзником. Она капитулировала и легла к ногам англичан, отдав внешнюю политику им на откуп. Во Франции были сильные лидеры, такие, как Пери слева или Мандель справа. Не все французы были готовы сдаться. Но они не могли раскачать правящие элиты, по крайней мере эти двое: коммунист и еврей, противостоявшие орде французских «пацифистов». Этим зрелищем наслаждались в Берлине, но в других столицах его находили душераздирающим. Литвинов, прийдя в ужас, попытался придумать наилучшую возможную трактовку этих событий, которые шли вразрез с интересами СССР. С учетом советского восприятия нацистской угрозы европейскому миру и безопасности, какой ему или