Отбитая. Том 2 - Кира Романовская
— Ты мне мстишь? Моими же словами?
— Нет, просто повторяю, вдруг ты забыл.
— Я так не думал на самом деле! Я хотел лишь узнать, еcть ли у тебя чувства ко мне или нет! Хотел лишь знать, что тебе не всё равно до меня! — Вадим ударил ладонью по корпусу машины позади неё, она вздрогнула от неожиданности и вытащила глаза. — Ты раз за разом меня бортовала! Что я должен был подумать?!
— Ты должен был глаза и уши раскрыть, каменный ты, булыжник! — взвизгнула Катя, отталкивая его подальше от себя толчком в грудь. — Я ведь говорила тебе и не раз, ты просто меня не слышал! А ещё я делала — я всё для тебя делала и не жаловалась, что тяжело! Я всегда была рядом на твоей стороне, а ты этого будто не видел!
— Катя, успокойся, пожалуйста, ты немного перенервничала, — выставил в её сторону ладони Вадим, потому что она начала плакать, а ей было нельзя.
— Я спокойна! — рявкнула она и вытерла рукавом шмыгающий нос. — Я засунула все свои переживания подальше, чтобы тебя не тревожить! Я делала всё, чтобы залатать все дыры в наших отчётностях, чтобы нас всех за задницу не схватили! Я связалась с этим Свиридовым только потому, чтобы узнать, чем он может тебе навредить! И я не поверила ни ему, ни Лёне, ни мёртвой Оксане, ни живой Юле, ни своему папаше, когда они тебя в грязи полоскали! А ты что делал? Ты хоть раз в меня-то поверил? Нет. Я для тебя ебанутая баба, да? Да я такая и есть и любовь у меня такая же! Даже мой папуля новый это понял, хотя слово любовь только в книжках умных видел, которые читал, прям как ты. Я бы убила за тебя, Вадим, не задумываясь, вот так вот я люблю, по-отбитому! Я приняла тебя таким, какой ты есть, со всеми твоими загонами. Следил за мной — ладно, через защиту ты проявляешь любовь, ревновал меня — тоже ладно, я всё понимала, тебя родная мать не просто бросила, она променяла тебя на нового мужа и двоих сыновей от него. Травма, которую ты до сих пор не пережил и проецируешь на женщин, которым не доверяешь, всё проверяешь. У меня тоже травма — вы все у меня такие были, без отца, без матери, а я как дура вам пыталась показать, что значит, когда тебя просто так любят. Не получилось, вообще ни разу, никто, блять, не оценил! Я как-то не так их всех любила, им по-другому надо было. Не смотри так на меня, да, я знаю, о твоей матери, Вадим, что она не умерла, а жива-здорова, даже богата. Мама тебя не любила, а я вот любила. Я не знаю, как тебе надо было это показать ещё, просто не знаю! Потому что три этих дебильных слова для меня не значат ничего!
— Катя, пожалуйста, давай выдохнем и поговорим спокойно!
— Я не хочу больше разговаривать, потому что не умею, я молча люблю. Но больше не хочу! Я хочу быть счастливой! Без тебя! Я буду счастлива с ними! Я лучше их буду любить и буду самой лучшей мамой для них, только ты этого не увидишь. Пусть какая-нибудь другая дура тебе детей рожает! С ними отцовский инстинкт выгуливай, на моих тренироваться не надо!
Вадим протянул к ней руку, чтобы хоть как-то привести её в чувства, она будто горела изнутри каким-то огнём и загоралась всё больше. Она тяжело дышала, а слёзы из её глаз катились непрерывным потоком. Катя оттолкнула его руку и юркнула в свою машину резвым зверьком, она захлопнула дверцу, а Вадиму в этот момент показалось, что она захлопнула дверь в ее жизнь для него окончательно и бесповоротно. Мотор взревел и она сорвалась с места, оставив после себя запах жжёной резины.
Глава 33. Цена любви — расплата за грехи
Утром он проснулся с дикой головной болью и недосыпом, как будто бухал всю ночь, чего не делал очень давно. Он выпил таблетку и принял душ, чтобы расслабить затёкшие за ночь мышцы шеи. Он не успел позавтракать, как ему позвонил Сергей, Вадим сначала обрадовался, может, всё же сжалился над ним и скажет, где живёт Катя. Он сказал совсем не это и его голос был тоже похож на робота.
Дальше Вадим помнил лишь урывками, его мозг и тело работали на автомате, отказываясь принимать реальность таковой. Он очнулся будто ото сна лишь на морозном воздухе, когда они втроём с близнецами стояли на обочине пустынной трассы и смотрели только в одну точку на обгоревшие остатки машины, которая лежала в кювете. Это была машина Катерины.
— Она там, да? — дрожащим от волнения голосом спросил Максим. — Что за ужасный запах?
— Это обгоревшая плоть, — тихо ответил Вадим.
«Её плоть» — подумал он.
Максима начало рвать без остановки, Павлик лишь молча смотрел в одну точку, застыв как кусок льда на морозе. Рядом с ними весь в чёрном непоколебимой глыбой льда стоял Морж, который не мог нести такую ношу в одиночку. Ему надо было разделить своё горе потери с теми, кто любил его дочь.
Вадим смотрел на близнецов, которые были взрослыми лишь по паспорту, а сейчас выглядели как дети. Они смотрели друг на друга, потом на остатки машины и не понимали, что им делать. Со стороны Сергея это был невиданный акт жестокости.
Крымский сжал до боли кулаки в карманах и перевёл взгляд на копошащихся возле машины людей. Эксперты делали своё дело — всё отфотографировали, сняли экспертизу с машины, а потом они начали вытаскивать обгоревшее до неузнаваемости тело с водительского кресла — маленькое тельце без признаков жизни. Вадим хотел бы отвернуться, но не мог. Он молча смотрел на этот ужас, ни одной мысли, ни одной эмоции, только пустота.
Они завернули её в черный пакет и оставили на снегу, как мешок с мусором, начали снимать следы с её кресла и руля. Созерцание этой печальной картины прервал скрежет тормозов, Вадим повернул голову и увидел, как остановился большой внедорожник и из него вышел Федор Веретенников. Он был в ярости и дикими глазами смотрел на машину и людей вокруг,
