Отбитая. Том 2 - Кира Романовская
— Тебе чего надо?
— Макс сказал, что ты беременна, это правда?
— У него и спроси, раз его слушаешь! Я тут при чём? — усмехнулась она и её уголки губ дёрнулись в стороны, будто она пыталась улыбнуться, но не смогла.
— Я тут по дороге спросил у него, с чего это он взял, что ты беременна, — прищурил глаза Вадим. — Он сказал, что брал у тебя машину и там был заказ из аптеки, с кучей витаминов для беременных. Покупки в твоём багажнике для кого?
— У меня невестка беременна, — задрожали её губы и он всё понял — безбожно врёт.
— Можешь даже не стараться, на мне не сработает, усмехнулся Вадим. — Удивительный талант, смотреть в глаза и врать. Ты можешь обмануть кого угодно, но не меня, Катя — невинная овечка в волчьей шкуре.
Она отвернулась от своего бывшего любимого мужчины в сторону и молча глотала слёзы, подступившие к глазам, её дыхание участилось и она слегка приоткрыла рот, чтобы ей хватило кислорода на этот разговор. Её лицо сбоку было закрыто капюшоном куртки и он не видел её. Солнце давно скрылось за тучу, из которой начали падать крупные хлопья снега. Их становилось всё больше и больше, как будто огромная стая белых мух обрушилась на землю.
— Что молчишь? Впервые нечего сказать?
— Нечего, а ты говори, не оставляй ничего про запас, я тебя слушаю. Видимся в последний раз.
— Чей ребёнок, Катя? Сколько недель?
— Мои. Они мои, — еле слышно сказала она.
— Твои? Сколько их там? Двое? Трое?
— Двое.
— Ты с одним-то не справишься, а тут двое, — усмехнулся Вадим. — Какая из тебя мать, Катя? Тебе бы свои проблемы решить, как ты собралась детей воспитывать? Между походами к психотерапевту?
— Ты прав, сегодня к врачу запишусь. Пока есть время исправить свою ошибку.
— Ты что несешь, Отбитая? Так сколько у тебя недель?
— Восемь. Отец не ты…
Ложь сорвалась с её губ легко и непринуждённо, по привычке. Катя нервно сглотнула её остатки и ждала своего освобождения из рук дознавателя. Она буквально почувствовала, как он приблизился к ней, и совсем рядом стало тепло от его дыхания.
— Я тебе не верю, Катя. Ты врёшь больше половины своей жизни, — тихо сказал Вадим. — Сейчас я возьму твой рюкзак, где у тебя всегда лежит всё самое необходимое, как будто ты в любой момент готова сбежать. У тебя там лежит блокнот, где записаны все твои любимые племянники с именами и днями рождения, приклеены ваши фотографии, где вы вместе. Ты очень сентиментальна, Катя. Первое фото после УЗИ там должно быть. Так вот, если я туда загляну, я уверен, что найду там твои медицинские документы, которые ты теперь тоже с собой таскаешь, после того, как узнала о своей аллергии.
Катерина замерла от этих его слов, как он хорошо её изучил, будто она его жертва, а он охотник. Ну уж нет! Это она разделывает дичь ещё тёплой! Она кто угодно только не жертва! Катя резко повернулась к нему, встретившись с его взглядом, который пылал яростью.
— Я беременна и мне нельзя нервничать, — спокойно сказала она. — Если со мной и моими детьми что-то случится, я клянусь, Вадим, я тебя уничтожу. Это моя последняя попытка, восьмая. Если она закончится ничем из-за тебя, ты узнаешь на своей шкуре, что такое месть Отбитой.
— Восьмая? — нахмурился Вадим, стыкуя новые факты между собой. — Должно быть семь, судя по твоим прошлым рассказам. Опять врёшь?
— Седьмая была в апреле, от тебя. Перед тем, как Игорь умер, — тихо, но твёрдо сказала Катя, не позволяя своему голосу дрогнуть. — Три недели, не больше продлилась.
Вадим от неожиданности отпустил её предплечья, несколько раз моргнув, будто компьютер внутри его головы начал перезагрузку. Факты, время, события, её слова о самой себе — всё встало вдруг в ряд, логичный и последовательный. Сопоставляя все это в голове он приходил к неутешительному для себя выводу — она говорит правду.
— Тогда тебя пронесло, папаша, — усмехнулась она. — Будем считать, что это я налажала с таблетками, и второй раз тоже. Ну, такая уж я — залетаю с полшишечки, а вот потом… В общем, я снимаю с тебя всякую ответственность за мой залёт, даже два. И мои дети сейчас — это только моя ответственность. Я тебя услышала, что ты обо мне думаешь, как о будущей матери, хорошо, что ты своё мнение высказал, а то мне плевать не на что было. Ты свободен, от меня в том числе. Я уезжаю, проблем тебе больше не доставлю.
— Я не согласен, — покачал головой Вадим. — У тебя внутри кое-что моё наполовину.
— Твоё лишь на словах. Моих, которые для тебя ничего не стоят, как и я сама, — оскалилась Катя. — Я не дам тебе возможности подать на меня в суд и доказать своё отцовство, понял меня? И мне всё равно, что ты по этому поводу думаешь! Это моё!
Катя ткнула себе пальцем в живот, её глаза лихорадочно заблестели.
— Ты поверила тому, что Свиридов тебе дал, да? Ты поэтому от меня, как от огня бежишь? Ты поверила, что я…
— Нет! Не поверила! Это вообще здесь не при чём! — будто в отчаянии топнула она ножкой и сжала ладони в кулаки. — Я не могу находиться в уязвимом положении рядом с человеком, который считает, что я проблема, которую надо решать, что я до сих пор веду себя, как ребёнок, что я его позорю! Мне представить страшно, что будет, когда у меня на руках будет двое детей, какая лавина тычков в мою сторону обрушится от тебя, когда я стану матерью! Я как-нибудь сама справлюсь без советов человека, который меня ненавидит!
— Я не ненавижу тебя, Катя!
Он так громко это сказал, что у неё зашумело в ушах.
— Ну ты уж как-то определись, а то постоянно слова свои назад забираешь! То люблю, то нет, просто, блять, перепутал! Но знаешь, что, тогда
