Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Гера был прав. Тебя уволили? – выдохнула я и, сама не замечая, побежала к нему навстречу. Да так быстро, что на всякий случай он бросил груз из рук и с лёгкостью подхватил меня на руки.
– Хуже! Грозятся вместо Гвоздя назначить, – Кирилл впился пальцами мне в задницу, прижал к себе так, что дышать стало трудно. Но разве это сравнится с тем фейерверком, что заполыхал внутри?
– А ты?
– А я нарасхват, – Кирилл присел, подцепил связку рулонов с земли и быстрыми шагами направился к подъезду. – И в прокуратуру зовут, и «антинаркоманы» к себе тянут, и даже собственная безопасность теплое кресло предложила. Малыша, гони ключи, иначе я найду твоего бывшего, который ещё не в тюряге, и сам заберу.
– Я замок сменила, можешь не утруждаться, – прятала довольную улыбку в его шее, скользила ноготками по спине и чуть ли не пищала, как довольная кошка. Рядом… Он рядом.
– Тогда найду твоего брата, заодно и с матушкой познакомлюсь, – Кирилл беспардонно раскрыл мою сумку, чертыхаясь, нашел ключницу и открыл дверь. – Кстати, как тёщу-то зовут?
– Не смей!
– Тогда гони ключи, а то хожу к своей будущей жене, как любовник, – Кирилл нёс меня, словно я была не тяжелее булки хлеба, ещё и консьержке воздушный поцелуй умудрился отвесить. – Марь Иванна, с участковым я поговорил, как было велено. Ситуация взята под контроль.
– Кирюша, а ты приходи завтра, я тебе пирожков с морковкой напеку, – старушка словно и не замечала абсурдности ситуации: полуголый майор с бумажной пилоткой на голове и адвокатом на руках, обвешанный обоями и валиками. Она будто это видела каждый день! Всё прижимала руки к груди в благодарном жесте и чуть ли ни слёзы смахивала от восхищения его персоной. Ещё одна жертва обаяния этого распущенного мерзавца.
– Буду, Марь Ивановна. Как штык!
– Ты что, совращаешь Марь Иванну? Распущенный мерзавец ты, Чибисов!
– Не, мой помощник майора в трусах теперь служит только твоим войскам, – Кирилл нервно топтался у лифта, поглядывая то на часы, то на монитор над лифтом.
– Ты что, проверял? – взвизгнула я и вонзила ногти ему в спину.
– Ага. Сначала испугался, потом даже по глупости к доктору хотел податься, пока мудрый человек не подсказал, что это любовь, – он будто и не заметил кары за свои неосторожные слова, лишь смачно поцеловал в шею.
– Слушай, тебе не кажется, что когда я говорила про десять свиданий, то немного другое имела в виду? – нарочно пропустила это гадкое слово, способное разрушить любые, даже самые крепкие отношения.
– Что имею, то и введу, – заржал Кирилл и уже было хотел войти в лифт, как противный скрипучий голосок раздался за нашими спинами.
– Подождите! – быстрый цокот каблучков становился все громче, а шаловливые пальцы Кирилла забирались мне под юбку всё глубже. Его глаза становились тёмными… От сероватой дымки не оставалось и следа, и беспросветная мгла морока поглощала всё вокруг.
Мои здравомыслие, такт и боязнь чужого мнения смыло! Пламенем все вспыхнуло, наверное, поэтому мне было настолько все равно, что сейчас обо мне подумают. Уложила голову на крепкое мужское плечо, зарылась пальцами в его волосы и втянула опьяняющий аромат силы. Дышала. Забирала всё, что было моим. Мой…
Эти три буквы жгут изнутри уже давно. Смотря на вспыхивающий экран смартфона, видела: «Мой!», пробегаясь по сухому тексту документов, постоянно спотыкалась и улетала в тягучие воспоминания его ласк и душераздирающего шёпота: «Моя». Жизнь замкнулась на этих трёх буквах, значащих намного больше, чем «люблю».
– Людочка? – заикаясь, пробубнила соседка, чьи волосы, с момента нашей последней встречи, стали ещё рыжее. Она замерла, не понимая, то ли ей лучше выйти и оставить нас наедине, то ли поддаться любопытству.
– Не стесняйтесь, – Кирилл шлёпнул кулаком по кнопке моего этажа и снова отвернулся, даже не посмотрев на виновницу заминки. – Проходите, не стесняйтесь.
– Быстро же ты… – одними губами прошептала грымза, вот только стенки лифта были зеркальными, и Чибисов среагировал мгновенно. Обернулся, осмотрел с ног до головы рыжуху, а потом мне в глаза уставился.
– Знакомься, милый. Это раскраска.
– Очень приятно, – загоготал Чибисов и чуть крутанулся, чтобы рассмотреть получше. – Это потому, что огненно-рыжая?
– Это потому, что жизни чужих мужей раскрашивает, – хихикала я, наблюдая, как стерва вылетает на своем втором этаже быстрее пули. – Говорит, жёны делают жизнь мужей серой и пресной, а в ней полно природных красок. Так что прислушайся, милый. Есть здравое зерно в её словах.
– Бедолаги…
Наш смех ещё долго сотрясал кабину лифта. Я даже не думала, что так быстро смогу смеяться над этой нелепой ситуацией, потому что тогда её слова уж очень сильно полоснули по сердечку. А теперь? А теперь я их не помню. Они канули в прошлое, чему я была несказанно рада.
– Кстати, я не поняла, ты ремонт затеял? – открыла дверь в квартиру и спрыгнула с рук Кирилла.
– Ага. Ненавижу дизайнерские интерьеры, – он кивнул на ободранные стены. – Переодевайся, малыша. Я с ног сбился, между прочим, напрягать байеров, чтобы найти нужный оттенок! Не могла поклеить бумажные в ромашку, а не шёлк итальянских мануфактур?
– Чибисов! Это, по-твоему, романтика? – я скинула пиджак и стала на ходу раздеваться, нарочно топая, как мамонтёнок.
– Это – нет, – он замер в дверном проеме, наблюдая за моей истерикой. Улыбался, медленно жевал нижнюю губу и, не стесняясь, щупал меня взглядом. – А вот это – да…
Домофон ожил трелью, и Кирилл быстро выскочил из квартиры, оставляя меня одну.
Люся! Ну, опять ты про свою романтику! Пять минут назад ты готова была отменить эти чертовы свидания, а сейчас? Снова за свое!
Надела леггинсы и футболку, на случай если он не соврал и решил стереть уродство моей квартиры, и отправилась в ванную. Раз романтик отменяется, то и макияж, и кружевное бельишко тоже. Вот так! Пусть скажет спасибо, что рейтузы не надела.
Но мне пришлось подавиться собственными словами, когда, выйдя из ванной, я напоролась на толпу мужиков, выносящих из квартиры мою мебель.
– Э! Что это здесь происходит?
– Спокойствие, малыша, – Кирилл взял меня за руку и повел в гостиную, в которую я не заходила все это время, чтобы просто не видеть тот бордовый диван,
