Мой ненавистный футболист - Лада Шведова
Москвина сложила руки на груди и прокомментировала:
– Детский сад, Лебедева. Идиотский поступок.
– А стучать каждый раз Трухе – не детский сад?
– Угу. И что теперь? Настучишь в ответ, расскажешь, как я тебя утопить пыталась? А колченогий Витька твой в свидетели пойдет? Гениальный план! Его словно какой-нибудь отбитый дюдик придумал, честное слово, – потом она вдруг выпрямилась и улыбнулась – по-злодейски.
Осторожно балансируя в лодке, Жанна встала на ноги.
И завопила:
– Ой, нет, Лебедева, не качай лодку, мне же так страшно! – А потом повалилась в воду рядом со мной, обдав кучей брызг. Вынырнула Жанна с белым лицом и синими губами – думаю, мой вид был примерно таким же. Хотя вода не казалась ледяной, а кожа вообще горела огнем.
Не позволив Жанне открыть глаза, я откатила ее водой. Потом еще раз и еще.
Она ответила мне тем же.
Так мы бились в озере, пока не начали задыхаться.
– Д-дура ты н-набитая, Л-лебедева! – выдала Жанна, когда мы выгребли на берег, стуча зубами от холода. – Я с-сдавала тебя и остальных Трухе, п-потому что в-вам всем нужен к-кнут и к-контроль. Б-без него Локтева бы уже весила к-килограмм двести, а ты бы не смогла даже з-забраться на брусья с нулем м-мышц, п-потому что ж-жопа ленивая. А Т-торгина бы умудрилась залететь.
– Н-не тебе р-решать про к-кнут, – ответила я, чувствуя, как с толстовки потоками льется вода, а легкий ветерок щиплет ледяную кожу. – Для этого есть Т-труха!
В ответ Жанна меня толкнула. На ногах я устояла с трудом из-за мокрых насквозь кроссовок, что тонули в тине и казались привязанными к ногам гирями. Опасно покачнувшись, я прыгнула на врагиню, и мы опять упали в воду и барахтались там до тех пор, пока кто-то не подхватил меня за талию и не оттащил в сторону.
Глава 54
Мы и слова друг другу сказать не успели – раздался клич, словно из леса вот-вот должны были выбежать индейцы. Впрочем, так и случилось, Вик даже не успел оттащить меня от Москвиной, хотя пытался. Сначала по деревянному настилу, а потом и по пляжу из леса вывалились практически все обитатели лагеря, с ног до головы в грязи и сырой траве.
– Что там возле столовой случилось?! – только и успела ахнуть Жанна.
– Не знаю, но мы все пропустили!
Началось форменное безумие.
Кто-то с разбегу ухнул в воду прямо в одежде, в очередной раз обрызгав нас с Жанной с ног до головы, кто-то подбежал к воде и запустил руки в песочное дно, пытаясь добыть… побольше жидкой грязи и ила?! Рыжий Пашок напрыгнул на спину кому-то из дзюдоистов, пытаясь втереть грязь в щеки. Лерка бултыхалась в воде с очумелым видом. Все орали, гвалт стоял невозможный. Над головой то и дело летали комья песка.
– Эй, там Катюху тащат по причалу в воду! – завопила Жанна и побежала в ту сторону выручать Семенову.
Я же кинулась к Лерке, помогая той встать. Она пыталась промыть глаза – видимо, опять Колено и острый соус. Вместе с Виком мы вытащили Лерку на берег, она сама ничего не видела и шарила по песку словно в поиске линз, которые даже не носила.
Глядя на нее, Вик покачал головой:
– По-моему, все зашло куда-то не туда.
– Не стоило оставлять футболистов без присмотра.
– Не стоило, – улыбнулся он.
– Ты знал, что все будет так?
– Догадывался. Каждый год бывает такая ночь.
Мне стало совсем тепло, как будто я не стояла вечером в мокрой толстовке после купания далеко не в горячей воде. Уж не знаю, в чем была причина.
Вик быстро притянул меня к себе, легко поцеловал в нос и указал на причал:
– Беги спасать своих, а я займусь своими.
– Я буду безжалостна ко всем, кто… не из гимнасток.
– Я на это надеюсь.
И мы разбежались по сторонам. Я подхватила Лерку – она всю дорогу спотыкалась и терла глаза. Вместе мы ввалились на причал и спихнули в воду пару дзюдоистов, с помощью Жанны отвоевав Катьку. Затем так же вместе прыгнули в озеро, когда в нашу сторону побежали новые дзюдоисты. Плавать в толстовке было неудобно, я скинула ее вместе с кроссовками у берега.
Ульку захватили футболисты, взяв за руки-ноги и раскачивая для броска. За это в парней полетела грязь, песок, мы сами… Часть песка я съела вместо ужина, на который не попала и уже явно не попаду. Рядом тащила сопротивляющегося легкоатлета за капюшон счастливая на вид Жанна. Кажется, она даже в моменты своих многочисленных побед так не сияла.
И Вик ошибался – каждый год такое не происходило.
Просто в этот раз для многих лагерь – завершение целой эпохи. Многим уже те опасные семнадцать, которые барьером отделяли взрослую жизнь от… такой. Вымазать чье-то лицо грязью в восемнадцать уже странно, а пока можно. А в нынешних условиях и вовсе нужно! И все, словно сговорившись, поддались общему настроению, но совсем не как тогда, на причале. Тогда парни жаждали крови и расправы, теперь – не совсем. Дзюдоисты даже спросили, умеет ли Катька плавать, прежде чем тащить ее в воду.
Меня вдруг сбили с ног, но мягко и невесомо… и приземлилась я не на илистый берег, а на Вика. Он, как и я, весь был в песке и улыбался мне счастливо. Аккуратно убрав с моего лица мокрую прядь, он застыл, словно желая запомнить этот момент надолго. Я застыла тоже – и мне хотелось запомнить, впечатать это в себя навсегда. Лагерь, ночи у костра, тренировки на футбольном поле. Что бы там ни было дальше… этот момент – особенный. И Вик особенный. Только рядом с ним мое сердце сходило с ума, только он дарил ощущение, что я не одна. Что я не странная грубая девчонка… или такая, но все равно желанная.
Улыбнуться в ответ я не успела – рядом нарисовалась Жанна:
– Молодец, Ланка! Поймала одного из них. А теперь в воду его, девочки…
Меня стащили с Вика, а его самого, ни капли не сопротивляющегося, потянули в озеро. За ноги держала Лерка, взирающая на мир одним прищуренным глазом. Вик оказался таким тяжелым, что Локтева плюхнулась в воду вместе с ним, как и держащая его за руки Улька. К ним нырнула и я, потому что от песка зудела голова.
Все это безумие длилось долго, кажется, я еще раз пятнадцать окунулась в озеро, совсем перестав ощущать холод. Было грязно и сыро,
