Мой ненавистный футболист - Лада Шведова
Вик несколько раз находил меня в толпе и целовал украдкой.
Все прекратил Борисыч, появившийся на причале со свистком в руках.
Он выстроил всех на берегу – в его глазах читалось желание немедленно покарать виновных. Но он этого не сделал, для начала отправил всех в душ, потому что без активности мы дружно начали трястись и стучать зубами от холода. И как же хорошо, что девчонок в лагере вполовину меньше – душевых хватило на всех. Можно было стоять и греться, греться… и смывать с себя тонны песка, грязи и водорослей. Кажется, даже после пятого намыливания головы от меня несло тиной.
Вышли в ночь мы раскрасневшимися, но счастливыми.
– Труха убьет нас завтра, – вздохнула Лерка.
– Зато было весело, – отмахнулась Жанна.
Борисыч, как всегда, действовал не по правилам (не по тем, к которым мы привыкли) и даже не подумал лишить ужина, который давно остыл, но все же ждал нас в столовой, где уже собрались парни.
Ели мы в тишине, после горячего душа не осталось сил. Хотелось добраться до кровати и упасть в обморок до утра. У остальных состояние было похожим, даже рыжий и вечно неугомонный футболист Пашок молча жевал бутерброд.
После ужина, когда все заторопились по домикам, Борисыч взял слово.
И сказал такое, что волосы на голове зашевелились:
– Через двадцать минут жду всех на футбольном поле.
– Что?! Зачем?
– На тренировку, Юнусов, на тренировку. Дождь закончился, а энергия из вас так и прет, как я вижу. Поэтому без тренировки оставить вас будет нечестно.
– Но… мы же только что поужинали.
– Ничего страшного, энергии еще больше будет. А теперь вперед, переодеваться! Час на разминку, два-три – на тренировку. Потом небольшая заминка, на часок-другой, и вернетесь к себе. Даже не заметите, как пролетит время.
Глава 55
Я не запомнила, как после тренировки, что могла смело зваться ночной, доползла до домика и кровати. Просто очнулась на следующее утро, потому что в глаза светили яркие солнечные лучи, проникающие сквозь деревья. В домике было жарко, даже душно – на ночь мы забыли приоткрыть окно. Об этом никто и не вспомнил.
Я потянулась, разминая застывшие мышцы, и огляделась: девчонки еще спали. Лерка громко сопела, обняв подушку, Катька валялась поверх одеяла в тренировочном топе – не одна я уснула по пути от футбольного поля к кровати. А солнце… уже что-то подозревая, я схватила телефон – почти двенадцать дня! Поэтому такое солнце, поэтому так жарко. Поэтому у меня все тело словно развалилось в кровати на части, которое потом раскатали как мягкое тесто.
Как же утренняя тренировка?
Где Борисыч? И Труха…
Кое-как я встала, прошлепала к окну и впустила в домик свежий воздух. Влагой, как вчера, уже не пахло, и вообще ничего не напоминало о дождливом и туманном вечере. Воздух был сухим и горячим. Северная погода порой удивляла. Несмотря на трудный подъем и ночную тренировку, нестерпимо захотелось искупаться, раскинуться в озере звездой и поплавать.
Хотя берег после вчерашнего наверняка выглядел полем боя.
Я невольно улыбнулась, вспомнив, как все мы немного сошли с ума. И как Вик целовал меня украдкой… это казалось таким естественным, таким правильным, будто не было нашего ужасного разговора в лодочном сарае. На ночной тренировке мы с Виком тоже… не целовались при разъяренном Борисыче, конечно, но между нами все было так… хорошо. Правильно. Он ловил мой взгляд, улыбался. Касался невзначай, когда Борисыч делил нас на группы. «Случайно» обнимал, когда мы играли в футбол. Бил мимо ворот, когда там оказывалась я.
Но ничего же не изменилось для нас за несколько часов.
Или изменилось?
Я не знала, как быть.
Все эти любовные дела оказались такими для меня сложными, невыносимыми. Я запуталась и уже ничего не понимала. Просто не привыкла разбираться с таким… у меня же все было под контролем. И тут Вик… взял и приехал в этот лагерь! И все. И я теперь ничего не знала. Как быть, куда бежать…
Впрочем, в любой непонятной ситуации есть выход – понырять.
Если Труха не явилась к нам с карательной миссией за сон до обеда, значит, в лагере ее пока нет. А Борисыч, видимо, сам проспал все на свете. Или сжалился после вчерашнего. Остальные спят, а значит… Более не сомневаясь, я переоделась в купальник и побежала к озеру.
Солнце нещадно опалило с ног до головы, я зажмурилась от его яркости. Ветерок лениво колыхал верхушки карельских березок, но не добирался до земли. И было так тихо… непривычно. Неужели спят вообще все? В лагере всегда полно звуков, они доносятся даже издали, отражаются от воды. А тут тишина.
Не теряя времени, я разбежалась по причалу и нырнула в воду кривым полусальто с одной ноги. Так уж получилось. Боже, как это хорошо и приятно! Кажется, я еще никогда не любила летний лагерь так сильно, как в этот момент. И чувствовала себя такой свободной, окрыленной. Даже прыгала выше, чем обычно. Или просто так чувствовала.
Когда на причале появился Вик, щурясь на ярком солнце, я не удивилась. И сразу дернула его за руку, что он подал мне в качестве помощи (вот дурачок – забыл, что мне не нужна помощь!), и окунула в воду. Пока он отплевывался и выныривал, я уже оказалась на берегу, убегая от него. Он поймал меня у деревьев и утащил в озеро. Там мы резвились до тех пор, пока оба не выдохлись и не упали на лежаки, подставляя лица солнечным лучам.
– Знал, что найду тебя здесь, – отдышавшись, сказал Вик. – Как только услышал, что в озере кто-то барахтается, понял – это можешь быть только ты, – он улыбнулся, демонстрируя выступающий клык, на который я каким-то образом сразу запала. Еще тогда, когда он учил меня бить по мячу.
А сейчас невольно залюбовалась его улыбкой, хотя могла и привыкнуть.
– Подумываю перейти в плавание, – кивнула я, не отрывая от него взгляда.
– Почему не в футбол? Ты вчера забила отличный гол. Правда, в свои ворота.
– У меня от усталости потерялась ориентация в пространстве! Ваш Борисыч изверг, даже Труха не мучает нас тренировками на ночь глядя!
– Он привык справляться с парнями. Нас голодовкой не накажешь, а
