Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

— Пока работаем в рамках утвержденного, — ответил Северов. — Если понадобится больше — обсудим по ходу.

— Сроки на перестройку? — Андрей уже делал заметки в блокноте.

— Понедельник утром стартуем по новой схеме, — сказала я. — Значит, выходные у нас рабочие. Кто не готов к такому темпу — скажите сейчас, найдем замену.

Никто не сказал.

Планерка закончилась к половине десятого. Все разошлись по своим местам, а я осталась в переговорной, дорабатывая детали плана. За окнами уже светило солнце — дождь закончился, и город выглядел почти празднично.

— Орлова.

Я обернулась. В дверях стоял Глеб Руднев. Высокий, в темном костюме, с непроницаемым выражением лица.

— Можно войти? — спросил он.

— Конечно. — Я отложила маркер.

Он прошел в переговорную и закрыл за собой дверь. Потом подошел к флипчарту и внимательно изучил мою схему.

— Интересное решение, — сказал он, не оборачиваясь. — Рискованное, но логичное.

— Спасибо.

— У вас есть план Б?

— На случай если основной план провалится?

— Да.

— Честно? Нет. — Я встала из-за стола. — Если этот план не сработает, проект мертв. Никакой план Б не спасет.

Руднев наконец повернулся ко мне. Вблизи он выглядел моложе, чем на планерках — тридцать пять лет, не больше. И усталее. Под глазами залегли тени, а в самих глазах была какая-то отстраненность, словно он смотрел на мир через толстое стекло.

Он подошел к окну. Мы стояли на двадцать четвертом этаже, и отсюда был виден школьный двор — маленькие фигурки детей на переменке, осенние деревья, покрытые желто-оранжевой листвой.

— У вас есть дети? — спросил он неожиданно.

— Дочь. Четырнадцать лет.

— Учится в той школе? — он кивнул в сторону окна.

— Да. А что?

— Просто любопытно. — Руднев отошел от окна. — Видите ее каждый день с этого этажа?

— Иногда. Когда задерживаюсь допоздна, вижу, как она идет домой после кружков.

— И что чувствуете?

Странный вопрос. Я попыталась понять, к чему он ведет, но ничего не поняла.

— Чувствую, что хочу поскорее закончить работу и пойти домой, — ответила я честно. — А что должна чувствовать?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Просто интересно, как это — быть ответственным за кого-то еще.

— А у вас нет детей?

— Нет. Нет семьи вообще.

— По собственному желанию?

— По обстоятельствам. — Руднев снова подошел к флипчарту. — Орлова, мне нужны гарантии, что вы доведете проект до конца.

— Каких гарантий вы ждете?

— Честных. Справитесь или нет?

Я посмотрела на него внимательно. В его вопросе было что-то большее, чем просто беспокойство о проекте. Словно для него этот разговор тоже был важен не только в рабочем контексте.

— Справлюсь, — сказала я. — У меня есть мотивация.

— Дочь?

— Дочь тоже, она хочет поступить в лицей, а значит я не имею права облажаться. Но не только. — Я убрала документы в папку. — Мне нравится доводить дела до конца. Особенно сложные.

— Даже если это потребует пожертвовать выходными и личным временем?

— А что такое личное время? — Я усмехнулась. — У матери-одиночки с подростком это понятие из области фантастики.

— Значит, работа для вас не обуза?

— Работа для меня — способ обеспечить дочери будущее. А еще — доказать самой себе, что я могу справиться с чем угодно.

Руднев молчал, глядя на меня с каким-то изучающим вниманием.

— У меня встреча через пять минут, — сказал он наконец. — Но я хотел лично убедиться, что проект в надежных руках.

— Убедились?

— Да. — Он направился к выходу, но у двери остановился. — Орлова, если понадобится поддержка на уровне руководства — обращайтесь напрямую. Северов иногда... консервативен в решениях.

— Спасибо.

Когда он ушел, я еще несколько минут стояла у окна, глядя на школьный двор. Странный разговор. Руднев задавал вопросы не как руководитель, оценивающий сотрудника, а как человек, который пытается что-то понять про жизнь. Про ответственность, про мотивацию, про то, как это — жить не только для себя.

А может, мне просто показалось. В конце концов, у всех руководителей свои методы оценки подчиненных. Кто-то спрашивает про опыт работы, кто-то — про личную жизнь. Главное, что он готов поддержать проект “на высшем уровне”.

Я собрала документы и пошла к себе на рабочее место. Впереди была пятница без чудес — просто долгий день подготовки к рабочим выходным. Но почему-то настроение было хорошее.

За окном светило солнце, где-то далеко, в школьном дворе, моя дочь проводила обычный подростковый день, а у меня был план, который мог спасти проект.

А еще у меня был руководитель, который спрашивал про детей и смотрел в окно школьного двора с каким-то особенным выражением лица.

Интересно, о чем он думал в тот момент?

Глава 5. Глеб: Ультиматумы

Пятница закончилась в половине одиннадцатого вечера. Я сидел в кабинете, просматривая план Орловой по "Северной звезде", когда Северов постучал в дверь.

— Можно? — спросил он, уже входя.

— Конечно. — Я отложил документы.

Дмитрий Михайлович выглядел усталым, но довольным — так выглядят люди, которые чувствуют приближение долгожданной победы.

— Как вам план Орловой? — спросил он, садясь в кресло напротив моего стола.

— Рабочий. Рискованный, но логичный.

— И реализуемый?

— При определенных условиях — да.

Северов кивнул и помолчал, глядя в окно. За стеклом светились огни ночного города, а где-то внизу виднелись окна жилых домов — квадратики желтого света, за которыми жили обычные люди со своими обычными проблемами.

— Глеб, — сказал он наконец, — нам нужно поговорить.

— Слушаю.

— Совет собирается в понедельник. Экстренное заседание.

— По какому поводу?

— По поводу вашего... семейного положения.

Я отложил ручку и внимательно посмотрел на Северова. В его голосе была та особая интонация, которую он использовал, когда готовился нанести решающий удар.

— И что именно беспокоит совет?

— Репутационные риски. — Северов достал из портфеля папку и положил на мой стол. — Вчера вышла статья в "Деловом обозрении". Читали?

Я открыл папку. На первой странице красовался заголовок: "Холостяцкий синдром топ-менеджера: почему успешные мужчины боятся ответственности". Ниже — моя фотография с какого-то корпоративного мероприятия и подзаголовок: "Глеб Руднев, 35 лет,