Внутри - Катрин Корр

Несколько секунд смотрю на экран: нет пропущенных звонков, нет непрочитанных сообщений. Аверьян просто исчез, не сообщив родителям о том, что я ему рассказала. Когда Кирилл позвонил ему, чтобы узнать, почему он вдруг уехал, он ответил, что будет искать Богдана, пока не найдет его.

«Богдану повезло с друзьями, — прокомментировал Кирилл ответ сына. — Они будут стоять за него горой».

Ника согласилась и назвала Богдана глупцом, который, прекрасно понимая это, вздумал вести себя, как маленький мальчишка, испугавшийся гнева отца.

Спускаюсь на эскалаторе на подземный паркинг. Народу много, в особенности молодежи. Думаю, что после выставки расскажу Насте обо всем, что происходит в моей жизни, а потом подарю ей эту вазу в качестве извинения. Если Аверьян не свяжется со мной, не объяснит свои мысли и чувства, которые, как он сказал, не поддаются логике, я испорчу этот день своей дорогой и любимой подруге, потому что просто не могу жить в этих душных и тяжелых сомнениях, опасениях и неизвестности.

— У вас колесо спустило! — говорит мне мужчина, опустив стекло в своем стареньком минивэне. Он сдает назад, выезжая из соседнего парковочного места.

Обхожу свою машину и смотрю на заднее правое колесо: шина действительно спущена.

— И правда, — замедляю шаг, поставив подарочную сумку с коробкой на бетонный пол. — Какое-то невезение, ей-богу. Спасибо, что предупредили, я бы не заметила.

— Нужна помощь?

— Нет, благодарю. Я вызову такси.

Кивнув, мужчина поднимает стекло и медленно направляет автомобиль к выезду.

— Такси, — бормочу себе под нос, вынув сотовый из сумочки. — Поедем на такси.

— В этом нет нужды, Адель. Я с радостью тебя подвезу.

19

13:15

Мои челюсти сводит от злости. Архип стучит по столу шариковой ручкой, не замечая, что создает до невозможности раздражающий звук. Захлопываю крышку iPad и кладу устройство на стол, приказывая мозгам работать шустрее.

— Думаешь, это правда? — спрашивает Архип. — Богдан действительно напал на Адель?

На видео, которое я только что посмотрел, этого не видно. Не видно, как его руки легли на её шею, не слышно, что именно он ей говорил. Здесь даже не видно его лица, только его машину.

Богдан мог наклониться, чтобы с чем-то помочь.

Богдан мог наклониться, чтобы что-то сказать.

Богдан мог… Чушь собачья! Сколько ещё я буду искать оправдания и объяснения тому, что увидел? Тому, что с таким трудом мне сказала Адель?!

— Мы будем показывать это видео его отцу? — спрашивает Архип.

Чешу затылок, сажусь в кресло, и тяжелая голова тотчас обрушивается.

— Это видео доказывает только то, что Богдан в городе.

— А оно должно доказать что-то ещё? Я имею в виду, ты хочешь, чтобы Павел Андреевич знал, что Богдан…

— Я ничего не хочу! — снова поднимаюсь. — Вчера я был уверен, что девчонка оклеветала его! Я подумал, что у него слегка крыша поехала на фоне непреодолимой привязанности к Адель, и поэтому он забросил свою работу и, наверное, грубо отшил эту девицу, чья обида разрасталась, как опухоль, в течение двух месяцев! Но сегодня утром Адель сообщает, что он напал на нее. Оказался на парковке магазина в то же время, что и она! Как это объяснить? Значит ли это, что он следил за ней? Он не появляется на работе, потому что занимается преследованием?

— Да это же бред.

— Я знаю! Знаю, как и то, что Богдан не мог поднять руку на девушку! Я не могу привести в порядок свои мысли, Архип. Не знаю, за какую из них хвататься! И было бы в сотню раз проще, если бы на этом проклятом видео было видно, как он действительно… — Затыкаюсь и прячу лицо в ладонях. Моя кровь густеет, будто спешит превратиться в расплавленный металл, который не позволит мне больше поднять ни голову, ни конечности. — Говорю же, мои мысли не собрать в одну кучу. Одна часть меня безоговорочно верит Адель, — говорю, взглянув на друга, — верит каждому её слову, вздоху, напуганному взгляду. Она выкручивает собственные пальцы, говоря то, что нам с тобой просто невозможно представить. А другая часть меня без конца напоминает о дружбе с Богданом. О том, сколько мы всего пережили, сколько хорошего и дурного было в нашей жизни. Это не знакомство нескольких дней, это самая настоящая дружба, продолжительность которой не имеет границ. У этой дороги есть только начало, но нет конца. А теперь я пытаюсь найти в ней место для жестокости, для зависимости, для того, что просто невозможно.

«Это всё из-за Богдана. Это из-за него я слышу это… Эти звуки, голос… Я не хочу ничего знать о себе! Не хочу, не хочу!»

Что это значило?

— Я понимаю тебя. У меня у самого со вчерашнего дня в голове бардак. Богдан мой друг, он мне как брат, и этого не изменить. И если вдруг он окажется не прав и сделает то, что совершенно недопустимо, я не отвернусь от него. Я скажу ему пару ласковых, скажу, что он должен нести ответственность за каждое свое правильное и неправильное действие, но я не отрекусь от него. Я помогу ему пережить все трудности и вернуться к нормальной жизни. Так поступают друзья. Я уверен, ты согласен со мной, Аверьян. Если он действительно применил физическое насилие по отношению к той девушке, Адель или кому-то ещё, Богдан ответит за это. Но мы не можем просто вышвырнуть его из нашей жизни. У всего есть причина. Поэтому сейчас нам нужно найти его раньше, чем это сделает Павел Андреевич. Нам необходимо поговорить с ним.

«Он требовал, чтобы я сказала ему, что… что мы будем вместе. Я просила его оставить меня в покое, но… Богдан набросился на меня. Схватил за шею и начал душить, требуя, чтобы я сказала это и то, что мне очень жаль его».

Сжимаю пальцами переносицу, отгоняя усиливающиеся гневные мысли. Мои чувства раздваиваются. Я сам будто бы раскалываюсь на две части. Снова хватаю iPad со стола и включаю видео. Приближаю изображение: Богдан рывком распахивает водительскую дверцу и наклоняется. Он почти наполовину в салоне авто. Секунда-другая, и его правая рука делает резкое движение. Мои челюсти снова сводит. Я бы подумал, что он ударил Адель, но на её лице не было никаких следов, значит, если удар и был, то, скорее, по подголовнику.

Черт возьми…

«Я ведь тебе уже говорила, это из-за собственной неосторожности, но ты не поверил. Это… это вышло настолько нелепо, что мне даже рассказывать стыдно. Вот».

— Твою мать, — ругается Архип и берет