(Не)желанная. Я тебя не отпущу - Лия Ришар
В коридоре появляется Галина и, приветливо улыбнувшись, обнимает меня.
— С возвращением, Ника, — говорит она. — Наконец-то вы с нами.
Я обнимаю ее в ответ и отстраняюсь, улыбнувшись в ответ.
— Здравствуйте. Я тоже вас рада видеть.
— Пойдешь отдыхать? — спрашивает у меня Вадим. — Ты голодна?
— Мне нужно позвонить, — отвечаю я. — Сестрам и Диане.
— Отлично, — ухмыляется Раевский. — Мне тоже надо сделать звонок и сообщить Петру, что теперь ему точно конец.
— Может, не надо? — с долей страха спрашиваю я.
Вадим провожает взглядом Галину, затем притягивает меня к себе и крепко целует. Я привычно обмякаю в его руках, ощущая, как подкашиваются ноги. Кажется, мне удастся с огромным трудом держать его на расстоянии.
— Все будет хорошо, — обещает он. — Твой отец больше никогда не сможет вмешаться в твою жизнь. Он станет нулем. И я это устрою.
Глава 41
Чуть позже я звоню сестрам, но ни одна из них почему-то не отвечает. Отбросив плохие мысли, я решаю, что перезвоню им ближе к вечеру. Возможно, они чем-то заняты или притворяются любящими дочерьми для отца на каком-нибудь мероприятии.
Диана, в отличие от сестер, на мой звонок отвечает практически сразу. Я сообщаю ей, что все в порядке, прошу не волноваться и обещаю, что на днях мы с ней обязательно встретимся и обо всем поговорим. Сумку я пока оставляю у нее, несмотря на то, что в ней хранится целое состояние. Но я доверяю Диане* — знаю, что она не возьмет чужое.
Отложив телефон, я окидываю свою прежнюю комнату задумчивым взглядом. Здесь ничего и не изменилось с тех пор, как я сбежала. Даже клочки от моей тетради все так же лежат в ведре. Забавно, что Раевский не добрался до моей комнаты, что не нашел остатки исписанных листов.
Где-то в глубине души я надеялась, что он сможет склеить их или каким-то образом собрать воедино. Мне казалось, это поможет ему понять, что я не предавала его.
Но все вышло по-другому. Вадиму не потребовались доказательства. Он просто поверил мне. Потому что любит. По крайней мере, я так чувствую.
Я попросила его оставить меня одну. Мне нужно побыть наедине с собой, подумать о прошлом, настоящем и будущем и переварить в голове весь этот странный день.
Наверное, я слишком быстро прощаю, ведь злиться на Вадима у меня нет сил. Теперь, после нашего разговора, я понимаю, что мы оказались заложниками ситуации. Оба влипли в план отца и пострадали из-за него.
Обида на Раевского исчезает и теперь я стараюсь мыслить трезво, без эмоций. Понимаю, почему он поступил так со мной. Ведь тогда ему казалось, что я это заслужила. Тогда мы оба не догадывались, какую боль причиняем друг другу.
Главное, что сейчас все в прошлом и мы справились с этим. А ещё… меня подкупает, что Раевский забыл о своей гордости, что поставил на первый план нас, а не себя. Ему, наверняка, непросто далось это решение. Но он это сделал.
С одной стороны я радуюсь, что мы снова вместе, что Вадим рядом со мной, как я и мечтала. Но осадок все равно остался. А ещё… мне страшно, что отец сможет каким-то образом все испортить. Но я не хочу об этом думать.
У нас с Вадимом все ещё есть шанс быть вместе и стать семьей. Настоящей. Той, о которой я так долго мечтала. Мы можем любить друг друга без преград и это делает меня счастливой.
Ещё недавно я рыдала, ощущая себя самым одиноким человеком на свете, а сейчас все изменилось. Интересная все-таки эта штука — жизнь. То бьет по голове со всей дури, то подбрасывает вверх и кажется, что можешь летать.
Ближе к вечеру, когда я набираюсь сил, Вадим заглядывает ко мне. Сейчас он более спокоен и выглядит практически так же, как и всегда. Не то, что утром.
— Отдохнула? — интересуется, остановив на мне свой заинтересованный взгляд.
— Да, а что? — хлопаю ресницами я, не спеша вставать с кровати.
— Мы едем в ресторан, женушка, — очаровательно улыбается Раевский. — Будем отмечать наше воссоединение.
— Уверен? — сомневаюсь я. — Может, нам лучше дома поужинать?
— У нас праздничный ужин, — напоминает мне он. — А поужинать дома мы успеем всегда. И кстати, — Вадим обводит насмешливым взглядом мою комнату и снова смотрит на меня, — в этой комнате ты спать не будешь, даже не надейся.
Я расплываюсь в глуповатой улыбке.
— Мы это позже решим.
— Мы уже все решили, — ухмыляется Раевский. И, цокнув языком, качает головой. — Ох, Галя-Галя, ну что за чудо? Не притронулась ни к одной вещи в твоей комнате. Обожаю эту женщину.
— А должна была? — уточняю я, приподняв бровь.
Вадим на секунду мрачнеет. И, кивнув, нехотя признается:
— Я сказал, чтобы все выбросила. Не хотел, чтобы о тебе что-то напоминало.
Я вздыхаю.
— Поняла.
Муж шагает ко мне. Коснувшись моей руки, помогает подняться на ноги и крепко обнимает.
— Мы забудем это, Ника, — глядя мне прямо в глаза, твердо говорит он. — Ничего не было. Мы живем дальше и больше не вспоминаем. Согласна?
Я улыбаюсь, огибая его шею руками. Не могу утаить своего теплого взгляда. Тону в черном море его глаз и ощущаю, как наполняюсь звенящей радостью с головы до ног. Так легко становится… будто мы никогда и не разлучались.
— Согласна.
Вадим крепко целует меня в губы и я охотно ему отвечаю, подавшись вперед. Очень скучала, несмотря на свои обиды и боль. Поверить не могу, что мы снова вместе.
— Соберешься за полчаса? — шепчет мне в губы муж.
— Соберусь, — обещаю я. — Схожу в душ, переоденусь и… сделаю кое-что ещё.
— Кое-что — это что? — интересуется Раевский.
— Секрет, — улыбаюсь я.
Он улыбается в ответ. Убирает мои волосы от лица, не сводя с моих глаз проникновенного взгляда.
— Я скучал по твоей улыбке, девочка, — говорит Вадим. — Люблю тебя.
— И я тебя люблю, — почему-то смущаясь, отвечаю я.
Мы снова неспешно целуемся, пропадая на некоторое время. Льнем друг к другу, выражая тепло и нежность. А потом, еле-еле прервавшись, обмениваемся многообещающими, горящими взглядами и расстаемся. Вадим оставляет меня одну и я, ощущая прилив бешеной эйфории, собираюсь в ресторан.
Приняв душ, переодеваюсь в нежно-розовое, шелковое платье на тонких бретелях и наношу легкий макияж — подкрашиваю темные брови, провожу щеточкой туши по длинным ресницам и выделяю губы малиновой помадой. Волосы собираю в пучок на макушке, выпустив парочку волнистых прядей, что обрамляют мое
