(Не)желанная. Я тебя не отпущу - Лия Ришар
— Мне сейчас сложно, — вздыхаю я. — И… страшно.
— Со мной страшно не будет, — уверяет Раевский. И, нахмурившись, мрачно добавляет: — Твой папаша крупно пожалеет о том, что с нами сделал. Клянусь тебе. Я лишу его всего.
— И как ты это сделаешь? — приподняв брови, удивляюсь я.
Вадим загадочно и самодовольно улыбается. В своей истинной манере.
— Разведусь с тобой, — пожимает плечами он. И, поймав мой взволнованный взгляд, усмехается и пробует мои губы на вкус, целуя меня с несвойственной ему осторожностью и мягкостью. — Как только Петр останется без денег и влияния, мы поженимся снова. Это будет свадьба века, женушка. Клянусь, о ней услышит весь мир.
Я несмело улыбаюсь, находя в глазах Вадима знакомую теплоту и любовь. И мне даже дышать становится легче — потому что он снова смотрит на меня так же, как и раньше. Я об этом столько времени мечтала… так сильно хотела все вернуть назад… что мне даже не верится, что сейчас это происходит наяву.
Мне страшно, что в один момент я очнусь и снова окажусь в больнице. Я боюсь испытать ту боль, которая безжалостно пожирала меня в те дни. Это было настоящим испытанием. Самый ужасный период в моей жизни.
— Поедем домой? — уговаривает меня Вадим. — Ты будешь в безопасности, обещаю.
— Нет, — качаю головой я. — Не могу.
— Ника, — вздыхает он, гипнотизируя меня своим взглядом. — В этом доме было не только плохое, но и хорошее. Вспомни, как все начиналось. Вспомни, что мы вытворяли, когда…
— Перестань, Вадим, — краснею я. — И в ближайшее время даже не надейся на что-то подобное!
— Не стану, — обещает он. — Просто буду рядом. В нашем доме.
— Это твой дом, а не наш, — возражаю я.
— Будет твой, — невозмутимо отвечает Раевский. — Хочешь? Я все оформлю. Или продам и куплю новый. Говори — я сделаю.
— Успокойся, — расплываюсь в улыбке я.
Он сейчас так забавно выглядит, что невозможно не улыбаться. Как ребенок, честное слово.
— Поедем? — заглядывает мне в глаза Вадим. — Тебя все ждут. И повара и Галина.
— Правда? — сомневаюсь я.
— Левой почкой клянусь, — не сводя пронзительного взгляда с моих глаз, уверяет он. — Пожалуйста, девочка. Поехали со мной.
Я больше всего на свете хочу поехать с ним. Потому что люблю его так же сильно, как и раньше. Не могу отказаться от него. Но мне все равно нужно время, чтобы разобраться в себе. И чтобы суметь доверять Вадиму снова.
— Хорошо, — наконец, соглашаюсь я.
Не успеваю закончить говорить, как Раевский притягивает меня к себе, отрывая от земли. Ухватившись за его шею, я чувствую, как крепко он меня обнимает и внутри будто распускаются яркие цветы. Много-много цветов. Они разрастаются и цветут внутри меня.
Вскоре мы уезжаем. И всю дорогу домой я чувствую бешеный прилив радости и облегчения, будто груда тяжёлых камней свалилась с плеч. Мы снова вместе. Конечно, нам предстоит ещё о многом поговорить и расправиться с обидами, которые наверняка остались где-то у нас внутри. Но все же, наши ужасы закончились. По крайней мере, мне так кажется.
— Мне нужно сообщить Диане, что со мной все в порядке, — спохватываюсь я. — И позвонить сестрам. Наверняка, они переживают за меня.
— Они не знают, где ты была? — удивлённо приподнимает бровь Вадим.
— Я не звонила им, чтобы не втягивать в свои проблемы, — признаюсь я. — Отец бы выжал из них правду, если бы они знали, где я.
— Почему ты так долго была в больнице? — спрашивает Вадим и внутри меня будто что-то рушится.
Сердце подскакивает в груди и взволнованно начинает биться. Я не готова ему рассказать о беременности. Только не сейчас. Я ещё слишком уязвима и слаба. Мне хочется оставить свое положение в секрете. Хочется защитить невинную кроху, которая растет в моем животе.
— Так вышло, — нахожусь я. — Из-за нервов. Пришла в себя и отпустили.
Раевский накрывает мою руку своей — теплой и сильной. Слегка сжав пальцы, поворачивается ко мне:
— Такого больше никогда не случится, — нахмурившись, говорит он. — Никаких нервов. Обещаю тебе. Я больше никому не буду верить, кроме тебя. Даже самому себе.
— А я… — еле справляясь с дурацкими слезами, я проглатываю ком в горле, — буду рассказывать тебе все. Ведь о плане отца я… сказать тебе так и не успела. А если бы сказала, если бы я…
— Все, — сбросив скорость, Вадим притягивает меня к себе и держит руль одной рукой, позволяя мне положить голову на его плечо, — просто забудь, девочка. Ничего не было. Никто не виноват.
— Я сказала ему… я ведь сказала ему, что наш ребенок никогда не будет замешан в его планах, — сдавленно шепчу я. — Но ты ушел. Не услышал…
— Не смог дослушать, — коснувшись губами моей макушки, негромко отвечает Вадим. — Мне казалось, что я подыхаю. Мужики об этом не говорят, но мне было больно. Сука, так больно, будто кости кто-то ломает. В тот момент ты была для меня предательницей и сообщницей папаши.
— Я бы не предала тебя, Вадим, — шепчу, сквозь слезы. — Это все отец. Он заставлял меня с самого начала с тобой спать, а я не хотела. Я боялась. А потом… влюбилась.
— Знаю, — успокаивает меня Вадим, поглаживая по плечу. — Теперь знаю. И ещё кое-что, — он поднимает мой подбородок выше и мягко целует, забирая соль от слез. Затем задумчиво продолжает: — Я так люблю тебя. Наверное, даже больше, чем себя. Мне себя сложно простить за то, что я с тобой сделал.
— Я тебя прощаю, — отвечаю я, снова прижимаясь к его плечу. — И ты себя прости.
Вадим лишь обнимает меня крепче, но больше ничего не говорит. Мы оба молчим, наслаждаясь присутствием друг друга.
Вскоре мы подъезжаем к дому и я уже не испытываю того ужаса, что раньше. А когда Вадим открывает дверь машины, протягивая мне руку, я вкладываю в нее свою ладонь и уверенно иду вместе с ним к дверям.
В доме пахнет цветами. Они везде — в прихожей, в зале и даже возле лестницы. Огромные букеты нежно-белых, розовых и красных роз занимают собой все свободные места.
Я ошарашено смотрю на Вадима, но он невозмутим. Делает вид, будто ничего особенного не происходит.
— Это… что? — я обвожу взглядом благоухающие розы и снова поворачиваюсь к Раевскому.
— Это тебе, — отвечает он. — В честь твоего возвращения. Я не знаю, что тебе дарить, девочка. Ведь ты не ценишь ничего материального.
Я усмехаюсь.
— Это ты запомнил.
— Теперь запомнил, — серьезно кивает Вадим. — Но сегодня мы обязательно поужинаем
