На краю несбывшихся надежд - Оксана Алексеевна Ласовская
— Да, — сев в постели, ответила я и тут же услышала Димкин голос:
— Я все сделал, Мир. Сегодня в два часа дня ритуальная служба будет у морга. Малыша заберут и отвезут в деревню. Собираемся возле морга в час.
— Как? Уже? — растерялась я, не ожидая, что все произойдет так быстро.
— Ну да, а чего ждать?
Действительно, чего? Тянуть дальше было бессмысленно, но мне неожиданно стало очень страшно. Сначала возникло чувство дежавю. Все это уже было, недавно. Только вместо ребеночка была моя сестра. А потом нахлынула паника. Я не представляла, как я приеду в деревню, как будут смотреть на меня односельчане, мама? Они винили меня в смерти Вики, а что они будут говорить сейчас? Что я родила и угробила ребенка? Никому ведь не объяснишь, что он родился больным и я не виновата в его гибели… Или виновата?…
За час сборов я успела так накрутить себя, что уже пожалела о решении хоронить сына в родной деревне. Но отступать было поздно.
Ровно в половине первого мы со Степкой, полностью в черном, вышли из дома. Еще через несколько минут подъехало такси, из которого выскочила Сонька. Подруга бросилась мне на шею, стараясь поддержать. Я была благодарна ей за это, но сегодня я не проронила, ни одной слезинки, что выглядело весьма странно. Видимо, запас слез все-таки закончился. Внутри меня все словно окаменело.
Ровно в час мы уже были у морга. Ребята старались отвлечь меня, поддержать, но их слова мало доходили до меня. Я ждала Диму, хотелось видеть только его одного. Наверное, потому, что только он чувствовал то же, что и я. Но его почему-то не было.
Минуты бежали. Час двадцать, час сорок, час пятьдесят. Я нервничала все сильнее и звонила ему с Сонькиного телефона каждые пять минут (свой я в спешке забыла дома), но мобильный упорно твердил только одно: «Аппарат абонента выключен».
— Господи, где же он? — пробормотала я, в очередной раз отключив звонок.
— Мира, он приедет, — коснулась моего плеча Соня. — Просто его что-то задержало. Он ведь не может не приехать.
— Вот именно, он не может не приехать, — кивнула я. — Если не приехал, то что? С ним что-то случилось?!
— Не накручивай себя! — попросил Степка. — Что с ним могло случиться? Где-то задержался, бывает. Может, он вместе с ритуальной службой приедет!
— Да? — слова брата обнадежили меня, и я немного успокоилась.
Вскоре рядом с моргом притормозила уже печально знакомая мне машина. Из нее вышли несколько человек с натянуто грустными лицами, но Димы с ними не было. Меня опять начало трясти, и я опять схватилась за телефон.
— Ну, что, поедем? — обратился ко мне молодой человек в черной рубашке, по виду чуть старше Степки.
— Подождите немного, — взмолилась я. — Мы не можем ехать, нет отца ребенка, он почему-то опаздывает.
Парень промолчал, но в его глазах мне почудилась жалость, и это напугало еще сильнее. Почему он так посмотрел на меня? Почему? Он знает, что с Димой что-то случилось? Или считает, что он и вовсе не придет? Что ребенок умер, а я не нужна ему?
Скорее всего, у парня и близко на уме не было ничего подобного, но мой воспаленный мозг, истерзанный за неделю, видел то, чего нет, и реагировал на это по-своему.
Следующие полчаса я то и дело лихорадочно набирала Димкин номер, слушала, что он недоступен, и постепенно впадала в истерику. Когда часы показали половину третьего, парень из ритуальной службы опять подошел ко мне и сказал:
— Простите, ждать больше нельзя. Нужно ехать.
— Мира, ты слышишь? — встряхнул меня Степка. — Возьми себя в руки. Дима не приедет. Мы потом разберемся с ним, слышишь? Сейчас нужно похоронить малыша.
— С ним что-то случилось? — я с ужасом взглянула на Степку. — Да? Он попал в аварию?
— Я не знаю, сестренка, — чуть помедлив, ответил Степан. — Мы вернемся и все узнаем. Надеюсь, с ним все хорошо. Я понимаю, что ты чувствуешь, но сейчас нужно сосредоточиться на ребенке. Ты его мать и ты должна похоронить его! Все остальное потом!
Слова брата возымели действие, я вытерла слезы и отправилась в морг. Через несколько минут мы погрузились в машину. Маленький гробик я не стала открывать, не было сил смотреть на ребенка. Меня можно было осудить, но я чувствовала, что, если взгляну на малыша, просто умру.
Я попросила водителя ехать прямиком на кладбище, встречаться с соседями и матерью не было никакого желания.
Но в нашей маленькой деревне не обратить внимания на катафалк не могли, и, когда мы подъехали к кладбищу, туда немедленно стеклась толпа любопытствующих. В числе первых я увидела соседку тетю Свету, в свое время сообщившую мне о болезни Вики, и едва не застонала. Сейчас начнутся расспросы или, еще хуже, осуждения. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы рядом был Дима, он бы нашел нужные слова, чтобы защитить меня! Но его не было, а мое сердце колотилось от страха за него.
— Мирослава?! — ахнула тетя Света, увидев меня. — Что случилось? Кто умер опять? Степан?!
В это время Степка вылез из машины и направился к нам. Лицо женщины посветлело, но на нем проступило недоумение.
— А кто же тогда? — растерялась она.
— Ну, как видите, я жив и здоров, — усмехнулся Степка. — И вы не сможете обвинить Миру, что она угробила и меня. Кажется, так вы говорили на похоронах Вики? Впрочем, за точность цитаты не ручаюсь, память подводит, знаете ли.
— Город тебя испортил, Степан, — вздернула подбородок тетя Света. — Зачем ты мне грубишь? Я ничего плохого не сказала.
— Надеюсь, и не скажете.
— Так кто умер-то?
— Мой сын, — подала голос я.
— Кто? — попятилась соседка. — Какой сын?
— Мой. Обычный. И нет, не я его угробила, он просто родился больным и умер в роддоме.
— У тебя ребенок? Ты… Ой… Боже, горе-то какое… А ты, что же, замужем?
В первое мгновение мне захотелось соврать: Димка ведь в роддоме сам представлялся моим мужем. Но потом я вдруг подумала — а зачем? Какое мне дело, что подумают обо мне все эти люди?
— Нет, я не замужем. Просто забеременела.
— И он тебя бросил? — глаза тети Светы загорелись.
— А вы считаете этичным собирать сплетни на кладбище? — вдруг взорвалась доселе молчавшая Сонька. — Вы стоите, снедаемая любопытством, выспрашиваете все у матери, которая потеряла сына! Маленького новорожденного сына! Вы вообще в своем уме?
— Сонь, тише, — Степка шагнул к девушке и обнял
