(Не)желанная. Я тебя не отпущу - Лия Ришар
— Тебя не касается, — отрезаю я.
Раевский делает глубокий вздох, откидывается на спинку кресла и на мгновение закрывает глаза.
— Хорошо. Можешь не говорить. — глядя перед собой, кивает он. — Скажи хотя бы, как ты? Я еле нашел тебя.
— Зачем ты искал меня? — поднимаю брови я, нервно усмехнувшись. — Ты ведь… ты ведь уехал в тот день. Помнишь? Уехал и сказал, чтобы я ушла. Сам сказал.
— Сказал, — сжав губы в тонкую линию, Вадим снова кивает. — Но потом приехал твой отец…
— Что? — испуганно округляю глаза я. — Он искал меня у тебя?
Раевский смотрит на меня внимательно, долго-долго что-то пытаясь найти в моих глазах. Но что именно — я не знаю.
— Да, — вздыхает муж. — Он приезжал и осмотрел весь дом. Ты сбежала от него, верно?
— Я сбежала от тебя, — пронзив Вадима гневным взглядом, отвечаю я. — И по-прежнему не хочу, чтобы ты был в моей жизни. Поэтому оставь меня в покое. Хотел развод? Получишь. Мне ничего от тебя не нужно.
Раевский снова смотрит перед собой и невесело усмехается.
— Да, точно. Тебе ведь никогда ничего и не было от меня нужно.
— И что? — не понимаю я.
Вадим молчит. Нас окутывает долгая тишина. Задумчивая, тягучая. Нам обоим сейчас нелегко.
— Я был не прав, — наконец, говорит Раевский и тяжело вздыхает. — Я… очень виноват перед тобой, женушка. Очень сильно.
Мое сердце радостно бьется, как только я слышу эти слова. Ведь столько дней я мечтала их услышать, столько раз представляла, как все между нами изменится. Я так хотела, чтобы Вадим понял, что я не виновата, что не собиралась его подставлять вместе с отцом.
А сейчас… мне страшно ему верить. Жгучая обида не дает мне и слова сказать. А ещё я злюсь на него. Злюсь и люблю до безумия.
— Об этом нужно было думать раньше, — отвечаю я. И, сделав короткий, прерывистый вздох, выпаливаю: — Ты хоть представляешь, что я испытала? Что я чувствовала, когда ты меня выставил из дома? Я в больнице оказалась из-за тебя! Из-за тебя, Вадим! Я чуть не потеряла…
Я вовремя замолкаю, проглотив последние слова. И, качая головой, кусаю губу. Чертовы слезы хлещут из глаз водопадом. С тех пор, как я узнала о беременности, абсолютно не могу контролировать свои эмоции.
Почувствовав, как Раевский прижимает меня к себе, пытаясь успокоить, я с жадностью вдыхаю родной запах и, шмыгнув носом, упираюсь обеими ладонями в его твердую грудь.
— Не трогай! — визжу на всю машину, пытаясь отстраниться. — Не трогай! Не трогай! Не трогай!
И когда делаю вздох, чтобы снова закричать, он накрывает мои губы своими. Сминая их, жестко и напористо целует меня, не позволяя мне отстраниться.
Сердце пропускает удар. Вздрогнув, я ощущаю, как у меня внутри все переворачивается. Я вся… вспыхиваю. Щеки безумно горят, по телу пробегают мурашки. Я теряюсь. Так сильно теряюсь, что моя злость тотчас стихает.
Чары Раевского действуют на меня безотказно. И он это прекрасно знает. Жадно целуя меня, он сжимает мою шею, снова и снова захватывая мои губы своими.
— Теперь, когда ты успокоилась, мы уедем и поговорим, — отстранившись, Вадим серьезно заглядывает мне в глаза. — Я люблю тебя, Ника. И второй раз не отпущу.
Мысли в моей голове путаются, как жалкие, бесполезные нитки. Зачаровано глядя на Раевского, я лишь киваю. Губы пылают, сердце все ещё грохочет в груди.
— Мы поговорим, — мой голос взволнованно дрожит, — но потом я уеду.
— Ага, обязательно, — ухмыляется Вадим. — А теперь выгляни в окно и скажи своим новым знакомым, что я тебя не похищаю.
Обернувшись, я опускаю окно, сообщаю Диане с Никитой, что со мной все хорошо и прошу их не волноваться. А потом… уезжаю вместе с Раевским, позабыв от том, что оставила свою сумку в другой машине.
Впрочем, сейчас это меня беспокоит в последнюю очередь.
Глава 39
Вадим
Чтобы найти Нику, мне пришлось потратить немало нервов и времени. Ее смогли отследить, но не сразу. Вышла путаница с больницей, потому что в ней данных о моей жене не оказалось.
Совесть жрет меня огромными кусками, впивается зубищами в плоть и нещадно терзает. Потому что… это из-за меня Ника попала в больницу. Как я понимаю, она перенервничала и упала в обморок — на записях с камер было видно, как женушка падает и как ее окружает толпа людей, пытаясь привести в чувство.
Одно не ясно — почему она лежала в больнице так долго? Это что-то серьезное? У нее нашли какое-то заболевание? В нашем разговоре эти вопросы займут не последнее место. Мне нужно так много сказать жене… но я не знаю даже, с чего начать.
Мы подъезжаем к дому и как только Ника видит его, сразу же напрягается.
— Нет! — бледнеет, прижавшись спиной к сидению. — Не сюда! Нет-нет!
— В доме пусто, я всех разогнал, — пытаюсь успокоить ее.
Схватившись за живот, она качает головой.
— Неважно. Я не буду… не буду говорить в стенах этого дома. Не хочу снова… переживать все, что было.
Услышав это, я на секунду сжимаю губы в тонкую линию, затем кладу свою руку на ладонь Ники, которую она по-прежнему держит на животе. Но как только я прикасаюсь к ней, женушка вздрагивает и смотрит на меня испуганными глазами.
Боится? Но почему? Меня или… чего-то другого?
— Хорошо, как скажешь, — выдыхаю я. И, убрав от нее руку, снова завожу машину. — Уедем в другое место. Я продам этот чертов дом, хочешь? Потом купим другой.
— Ничего не хочу, — отзывается Ника, отвернувшись к окну. — Мы могли бы поговорить и в машине…
— Я не хочу в машине, — отрезаю я. И почему-то начинаю злиться. — О таком не разговаривают в машине. Это важно, Ника. Для меня, по крайней мере, точно.
Развернувшись, я отъезжаю от ворот и еду, куда глаза глядят. Между нами повисает молчание. Долгое, тяжелое, с витающей в воздухе недосказанностью.
За окнами Мерса пролетают улицы города. Я ищу место, где мы с Никой могли бы остаться вдвоем, но другая недвижимость находится за чертой города. Туда долго ехать, а я хочу говорить сейчас. Меня на части рвет от того, что происходит между нами.
Башка кипит от сотни мыслей, которые не дают покоя. Крепко удерживая руль, я поглядываю на Нику. Но она на меня даже не смотрит. Похудела за эти дни. И сейчас, рядом со мной, Ника выглядит слишком напряженной. Больше не доверяет мне. Это-то и добивает меня
