Измена. Не возвращай нас - Анна Томченко

Давыдов зажал глаза, и в этот момент у меня зазвонил мобильник. Я резко дёрнулся рукой в карман, вытащил, увидел номер тёщи, тяжело вздохнул, ощущая непонятный страх, волнение, панику.

Я принял вызов и услышал надрывное в трубке:

— Олег, Олег, здесь приехали полицейские, они пытаются что-то выяснить. Я ничего не понимаю. Говорят, что больница была обязана сообщить о дтп и Олег... Что нам делать?

39.

Олег.

Я облизал пересохшие губы и показалось, что на них выступила кровь.

— Мам, я понял, сейчас я приеду. Все хорошо, не бойся ничего. Все хорошо, мамуль, — сказал я быстро и скороговоркой. Давыдов сразу на меня посмотрел и вскинул бровь.

— Что там?

— Менты приехали по поводу аварии.

— И что ты собираешься делать?

— В смысле, что я собираюсь делать? — Вызверился я. У меня жену сбила машина из за того, что две твари её пихнули под колеса. Что я собираюсь делать? Я собираюсь добиться того, чтобы все получили по заслугам, и все.

Давыдов тяжело задышал, но только спросил:

— На твоей тачке, на моей?

— Каждый на своей, — обрубил я, потому что понимал, что раз все дела на сегодня закончены, то я останусь в больнице, а тещу отправлю домой, тестю там и так, наверное, нелегко с Линой.

Через десять минут мы припарковались возле забора больницы, и я, быстро выйдя, пошёл к входу. Давыдов стоял, разговаривал с кем-то по телефону. Но после догнал меня как раз у самых ступенек.

— Так слушай сюда, сейчас я позвонил одному знакомому, офигенному адвокату.

Он тоже присоединится ко всем мероприятиям происходящим сейчас в твоей жизни.

Я благодарно кивнул, хотя понимал, что здесь спокойно можно было справиться самому. Девушка в приёмном покое не хотела нас пускать, но я коротко объяснил, что по поводу дтп, и мы спокойно поднялись на этаж. Следователь или, как его там, был молодым, неуверенным в себе парнем. Он сидел возле моей тёщи и что-то спрашивал, записывая постоянно в бумаги. Я приблизился, протянул руку.

— Олег Ружанский супруг потерпевшей, — следователь смутился, подскочил, протянул мне руку в ответ, и опрос начался по новой.

Это, конечно, было все очень хорошо, что наши органы не спят, но у меня на руках имелись неопровержимые доказательства вины двух идиоток, поэтому я не стал растягивать это мероприятие на бесконечно долго и просто сразу показал аудиозапись разговора с Зоей. Я понимал, что этого мало, но тем не менее как бы сообщил о том, что, скорее всего, камеры с магазинов напротив, как раз смогут прояснить ситуацию, потому что камеры ресторана, в котором сидела Варя, захватили буквально кусочек.

Следователь был очень доволен тем, что почти всю работу за него уже сделали, но когда появился адвокат, сухощавый, весь какой-то тёмный, мрачный, даже с серой кожей, следак начал заикаться.

Мужчину звали Иннокентием, у него был тяжёлый взгляд прищуренных глаз и в бровях седые волоски, из-за этого казалось, будто бы не пятидесятилетний мужчина смотрит в глаза, а в душу заглядывает самая настоящая смерть.

В этот момент Давид Давыдов взял на себя всю коммуникацию, и я, присев к матери, тихонько спросил:

— Нет никаких новостей?

— Нет Олежа, нет, — покачала головой тёща и в один момент уткнулась мне в плечо носом. Я застыл, не зная, как реагировать. Еще недавно она для меня была женщиной, которая обвиняла меня во всех смертных грехах, но, если честно, я всегда относился с пониманием к родителям Варвары по той простой причине, что невозможно любить человека и не любить его близких.

— Мама, все будет хорошо, — тихо сказал я и приобнял тещу за плечи. Она затряслась в беззвучных рыданиях и стала размазывать по лицу слезы.

— Олег, что будет хорошо? Вот скажи мне, что будет хорошо? Еще неизвестно, какой она выйдет из реанимации, ещё неизвестно, как эта авария повлияет на ребёнка. Ничего не будет хорошо, Олеж, — тяжело вздохнула тёща и снова уткнулась мне в плечо. Я понимал, что и такие расклады существуют, но в данный момент ничего не мог с этим поделать, поэтому прижимал её к себе, гладил по плечу и пытался успокоить.

Адвокат увёл куда-то следователя, а у меня тут же попросили номер телефона Василия, но я сразу однозначно заметил, что парень, маловероятно, в чем-то виноват по той простой причине, что он нифига не видел и ехал с допустимой скоростью. Все-таки какая-то часть меня, у которой ещё присутствовала совесть, не позволяла мне просто голословно обвинить мужика, который привёз мою жену в больницу.

Спустя час в коридоре остались только мы втроём: я, теща, и Давыдов. Клим сидел на корточках у противоположной стены и с кем-то быстро и тихо разговаривал по мобильнику. Он прикусывал губы и нервно проверял входящие сообщения. Когда он положил трубку, мои нервы кончились, и я, кивнув ему, уточнил.

— Можешь отвезти мать домой?

— Нет, Олег нет, ты что, я останусь — Подалась вперёд тёща. Но я покачал головой.

— Мам, , ты устанешь. Лучше я ночь покараулю, если вдруг что-то станет известно, я сразу тебя наберу.

— Нет, Олег, ты что? Ну, на самом деле тебе не место, тебя все равно не пустят ни в реанимацию никуда.

— Клим, отвези мать домой.

Клим поджал губы, понимая, что я окончательно выпал из обоймы. Но для этого и существуют партнёры, чтобы в самые дурацкие моменты жизни подстраховать, как, например я его страховал, когда у него родился Жека, когда он долгое время не мог нормально выстроить свою жизнь по той простой причине, что забрал практически после родов сына и грудничок и мужик, который никогда детей в руках не держал, это было ещё то зрелище.

Спустя час я наконец выпроводил мать с Давыдовым домой. Сам остался сидеть, мимо меня проходили постовые медсестры, предлагали пройти, прилечь в конец корридора, но я отказывался. Сидел, ждал хоть каких-то новостей. Нервы натянулись как струны, и теперь мои молитвы звучали только об одном. О том, чтобы Варвара пришла в себя, о том, чтобы эта авария не причинила никакого вреда моей жене