Внутри - Катрин Корр

Запускаю пальцы в волосы и тяжело вздыхаю.

— Цветы разозлили меня не так сильно, как то, что Богдан мне сказал. Это было унизительно. Плюс ко всему, Вероника потом засыпала вопросами: что случилось, почему я не хочу ужинать, почему вдруг уехал Аверьян? Мне-то откуда было знать, почему он уехал!

Бросив мимолетный взгляд в сторону, набираю в легкие воздух, чтобы продолжить, но тотчас замираю. За стол по правую сторону от нас садятся очередные гости: Аверьян с высокой блондинкой в обтягивающем кожаном платье цвета горького шоколада.

На мгновение забываю, как дышать. Это точно Аверьян? Правда он?

На нем черное поло с расстегнутым воротником, и сидит оно безупречно. Манжеты облегают крепкие бицепсы, и я успеваю полюбоваться игрой мышц, рельеф которых проявляется сильнее, когда напрягаются его руки. А напрягаются они часто. Аверьян смотрит на свою спутницу, его губы улыбаются ей. Она польщена его вниманием, гладит свои длинные и волнистые волосы, отбрасывает их за спину. В прошлый раз была брюнетка. Теперь блондинка. В следующий раз рядом с ним наверняка окажется рыженькая.

— Так и что Богдан сказал тебе? — Мой растерянный взгляд возвращается к Насте.

— Что я не могу относиться к нему безразлично, учитывая, что однажды охотно ему отдалась.

— Что?! — округляются её глаза.

— И именно с ним я и стала взрослой, — добавляю, сделав большой глоток мартини.

А если он заметит меня, на секунду отвлекшись от своей эффектной подруги? Ах, да! У него ведь нет подруг. Только девушки, которым нравится с ним кувыркаться.

— Вот же мерзавец! И он сказал это при Аверьяне?

Молча киваю, стараясь не идти на поводу у глупого, но сильного желания ещё разок взглянуть на него.

— Вот же скотина! — качает головой Настя. — Надо было вмазать со всей дури по его бессовестной роже!

— Я вмазала. А потом ушла, потому что, повторю, это было слишком унизительно. Я не ожидала, что он скажет такое.

— Поверить не могу! Охотно отдалась ему? У него совсем крыша поехала? А ещё говорят, что это у женщины язык без костей! Я была о нем лучшего мнения.

— Паршиво осознавать, что в его словах есть доля правды, — говорю, стыдливо опустив голову. — Я была уверена, что та досадная ошибка, совершенная глупой и пьяной мной, никогда не напомнит о себе. Видишь, иногда не очень приятно ошибаться.

— О гадах поговорим позже, — вздыхает Настя, глядя на меня с заметным сожалением в светло-зеленых глазах. — Как Аверьян поцеловал тебя?

— Тебе показать? — издаю смешок, стараясь не обращать внимание на его присутствие. — Мы повздорили. Он, как я и думала, заступался за Богдана, мол, если бы я не давала повода, то он и не бегал бы за мной и не сходил с ума. А ещё, что я не могу определиться между ним и своим парнем.

— Точно! — ударяет она ладошкой по столу. — Говорю же, рано обрадовались!

— Я разозлилась на него, хотя и понимала, с чего бы ему вообще пытаться разобраться во всем этом бардаке, учитывая, что меня он совсем не знает, зато аж с пяти лет знает Богдана!

— То есть это ты виновата в том, что его друг проходу тебе не дает?

— Ещё и Богдан подкинул дров своим заявлением о том, что именно с ним я лишилась девственности, — говорю, поежившись. — Наверное, для мужчин это ого-го какой показатель!

— Ну да. Мы же испытываем чувство безграничной благодарности и любви к парню, который становится для нас первым! И мы обязаны чуть ли не боготворить его всю оставшуюся жизнь! — раздражается моя любимая и неповторимая подруга. — Спасибо тебе за твой член! Что бы я без него делала! Вы с ним теперь навсегда останетесь не только в моем сердце, но и в мышечной памяти моей вагины!

— Я тебя обожаю! — смеюсь, чмокнув её в щеку.

— Я просто в ужасе, Адель! Как можно было сморозить такое? Это вообще-то очень интимная тема, и разглагольствовать о ней вот так… Придурок. Ладно, проехали. Что было дальше? Аверьян просто взял и поцеловал тебя — девушку, которая не может определиться между его другом и своим парнем?

«Я не смог устоять», — слышу я его низкий голос. По спине пробегают мурашки. Официант ставит перед нами две большие темно-синие тарелки с лапшой и морепродуктами, и мой взгляд вырывается из заточения.

Аверьян смотрит на меня. Божечки! Он сидит, повернувшись к своей спутнице, она что-то рассказывает и показывает ему в своем телефоне, а он смотрит на меня, вращая на столе широкий стакан с виски. Мои губы вспыхивают, словно вот сейчас он целует их так же жадно и неистово, как несколько дней назад. Теперь стул подо мной кажется неудобным. Хочется изменить положение, но я продолжаю сидеть неподвижно, скрывая возникший дискомфорт. Как будто вся кровь в моем теле стекает к животу, становясь чертовски горячей.

— Ты что, поплыла?

— М-м? — смотрю на Настю.

— Вспомнила о поцелуе и поплыла, да? — усмехается она, перемешивая лапшу палочками.

Опускаю глаза в тарелку. Выглядит аппетитно, только есть уже совсем не хочется.

— Вот так дела! — продолжает размышлять подруга. — Хотела бы я сказать, что безумно рада твоим романтическим приключениям под луной, но меня смущает пара моментов.

— О первом молчи.

— Молчу, — смеется Настя, — иначе ты сейчас же уедешь отсюда. Если к первому я не знаю, как относиться, то второй меня просто выбешивает. Он считает тебя виноватой! Как будто ты ходишь перед Богданом в короткой юбке и, когда его взгляд устремляется к тебе, ты такая приспускаешь свои трусики, а потом резко надеваешь обратно!

— Теперь у меня точно пропал аппетит.

— Ну серьезно! — говорит, пережевывая лапшу. — Я, конечно, понимаю, Богдан его друг и всё такое, но это ведь не значит, что он не может быть козлом! То, что Аверьян тебя плохо знает, не дает ему права считать тебя или твои действия главной причиной его навязчивости! Пусть сначала докажет, что эти действия имеют место быть! Отдалась ему, как же, — фыркает Настя и переходит на полушепот. — А ничего, что тебя лишила девственности его рука, а не член? Придурок.

— Спасибо, что ещё раз об этом напомнила.

— Не благодари! Прости, но я очень зла на всю эту ситуацию. Один прилип, а другой заявляет, что ты сама себя клеем обмазала! А потом ещё и целует! Как это вообще понимать?

И он делает это сейчас. Я чувствую напористый язык у себя во рту, когда взгляд черных глаз то и дело возвращается ко мне и проходит сквозь меня разрядом тока.

— Я должна тебе кое-что