Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Доброе утро, коллеги…
Окончание эпичного батла досмотреть не удалось. Знакомый мне голос затушил назревший конфликт уж слишком внезапно. Люся вытянулась в струну и медленно повернула голову в мою сторону. И я увидел нечто забавное… От смелой и отважной девушки не осталось и следа, она словно потухла, посерела, а во взгляде её заплескались страх и паника.
Чёрт! Как не вовремя…
– О! Вот и пополнение. Здравствуй, Антон Владимирович, – Гвоздь крутанулся на пятках и сорвался встречать дорогого гостя. – Знакомьтесь, Баранов Антон Владимирович…
– Здравия желаю, товарищ майор, – когда я встал с кресла, Баранов с чего-то вдруг решил, что я спешу обменяться рукопожатиями по старой дружбе, поэтому и дёрнулся в мою сторону, но я всего лишь присел на край стола, прикрывая своим корпусом дрожащую Люсю. Откинул правую руку назад, накрывая её ледяные пальцы. – Что за придурки тебе столь тяжёлые погоны подкинули? К земле не тянет?
– А ты, я слышал, вновь в капитаны свалился? Так что про земельку – это не ты мне рассказывать будешь, – Антон убрал протянутую ладонь, когда понял, что приветствие не состоялось, смерил меня взглядом, полным презрения, и показательно сдул пылинки с погон. – А я тебя ещё сопливым сержантиком помню, наркоманов гонял ты, конечно, отменно. Равных не было. Вот и гоняй дальше, не тешь зря самолюбие своё, Чибисов. Оставь серьёзные игры другим.
Изменился за десять лет. Сильно изменился. Взгляд стал тёмным, потухшим, а лицо – серым и безэмоциональным. Передо мной стоял уверенный в себе подонок, больше не прячущий от других своего дерьма. Чуйка у меня на таких вот тихих гадов. Чуйка.
– Есть искать наркоманов! – я сжал Люсю за локоть и, воспользовавшись тем, что Гвоздь замер в центре кабинета в полнейшем недоумении, провёл её за его спиной. Меня душило желание защитить. То, что она была замужем за этим ублюдком, я уже давно в курсе, вот только что заставляет мою сильную девочку трястись от страха, придётся узнать. Эх… Накрылась прокуратура. Тут посижу, глаза Бяше помозолю. – Лёха, Сидорова отпусти!
– Это который проходит по делу о нападении? – ох, не вовремя Баранов блеснул своей осведомлённостью.
– Нет.
– Мила? Мила! – нам оставалось всего пару шагов до дверей, когда на женское запястье легла его рука. Сука… Внутри будто бомба взорвалась. Уши заложило, а кровь бурным потоком хлынула к голове.
– Руки убрал!
Я не знаю, что со мной случилось, но я прижал Курочкину к себе. Как-то оранжево стало и на удивлённый взгляд Гвоздева, и на шок Баранова. Моё, и точка. Но сильнее собственной реакции меня удивила реакция Люси, она стряхнула пальцы бывшего мужа, как паука, и обеими руками вцепилась в мою ладонь.
– Милёнок, ты ли это? Сто лет, – Баранов, очевидно, не воспринял всерьёз жест Люси и сделал шаг в нашу сторону. – Идём, поговорим…
Глава 18
– Не о чем нам с тобой разговаривать, – Люся топнула, и тонкий каблучок пролетел всего в паре миллиметров от моей ноги. Но я бы сейчас даже не заметил, всади она мне хоть кинжал в стопу.
Все моё внимание было приковано к противной ухмыляющейся харе Баранова. Он с таким вожделением лапал глазами Курочкину, что жарко было даже мне. Я как садист следил за движением его глаз, до скрежета сжимал челюсть, пытался усмирить бушующую злость, чтобы не расквасить его морду прямо при Гвозде. А было за что… Если он с удивительной лёгкостью делает вид, будто быльем всё поросло, то я помню всё до самой незначительной мелочи. И подставу его помню, и рапорт на столе Гвоздя, которым он «сопляка-сержанта» хотел убрать, и двое суток в обезьяннике я помню. Всё помню…
– Тогда просто послушаешь меня, красавица. Так сказать, по-родственному, – Баранов вновь потянул свою руку, собственно, именно тут моё терпение и лопнуло. Не из-за старых обид и темных дел, куда он втянул меня в попытке выбелить своё имя, а потому что и мысли даже допустить не мог, что его грязные руки коснутся моей Люсьен.
Внутри все кипело, взрывалось, казалось, это было просто невозможно не заметить. Но и неважно было это, потому что для себя я уже многое решил.
– Ты в глуши русский язык забыл? – я завел Люсю за спину, а сам навис над Барановым, пользуясь разницей в росте. Коротышка не ожидал этого выпада, стушевался и пропустил сквозь пелену серых глаз долю страха, правда, довольно быстро исправился, но уже было поздно. Момент упущен, потому что слабость показал. Поэтому и сделал шаг назад, пропуская нас к двери. Его ноздри вспорхнули парусами, губы сжались в тонкую ниточку, а желваки стали отплясывать позорный танец поражения. Но самое интересное, что весь этот театр лицедейства он демонстрировал не мне. Нет. Он испепелял Курочкину! Ссыкло…
Черт, задницей чуял, что просто так мне с рук это не сойдет. Но и оставить Люську ему я не мог. Хер знает, что у них там стряслось, да даже если кошку не поделили при разводе, вон она как дрожит! И взгляд забитый, как у ёжика.
– Но мы всё равно поговорим! – абсолютно «по-мужски» крикнул он нам в спину, за что и получил автоматически выскочивший средний палец.
– Пойдем, Люся.
– Уже не Мила? – горько усмехнулась она, покорно семеня за мной следом.
– Передумал.
– А что так? Ты же так сильно хотел называть меня Милой, – эта женщина будто и забыла, что ещё минуту назад тряслась сломанным вибратором перед бывшим мужем. Чёрт! А не многовато ли мужей? Я ещё с нынешним не успел ни познакомиться, ни морду набить, ни выпить на посошок, так сказать, а уже бывший на горизонте отсвечивать начал.
– Передумал, и всё. Малышей будешь, – я намеренно прижал её к себе, проходя вместе через турникет. Рука легла под грудью, ощущая её сбивчивое сердцебиение. Ведьма, ей Богу, ведьма! Махнул дежурному, пытаясь отвлечь его от тетриса. – Сидорова готовьте, я на улице.
– В смысле?
– В коромысле! – только
