Измена. Не возвращай нас - Анна Томченко
Если честно, состояние развода это такое дерьмо, когда плевать абсолютно на все, в том числе и на бизнес.
Мне впервые хотелось забить на все и просто сосредоточиться на том, чтобы моя семья не развалилась. Но спустя несколько часов мне позвонила Варя с претензией о том, что я настроил Лину против неё и против Давыдова.
И она в разговоре давила на больные точки. Она каждый раз не гнушалась сказать мне о том, что это я виноват.
Так я понимал, что я виноват!
Но если бы она ещё сказала о том, что мне сделать с этой виной, я бы, может, и послушал, но каждый раз созваниваясь, слышал одни обвинения.
Мне было уже тошно.
Я резко собрался, вызвал такси, поехал за дочерью, потому что понимал, что беременной жене не хватало только истерик ребёнка.
На обратном пути Лина расплакалась и стала обвинять уже меня.
— Это ты, ты во всем виноват. Это все из-за тебя, потому что тебе надо было мальчика! Тебя ни я, ни малявка, не устроили бы. Тебе надо было мальчика, поэтому ты все так сделал. Поэтому Зоя появилась в нашем доме.
— Блин, ты не так все понимаешь, ты не права в своих словах, я никогда не хотел мальчика. Мне всегда было хорошо с девочками. Я радовался, когда ты родилась, я радовался, когда мама сказала, что у нас будет ещё одна девочка.
— Тогда зачем ты это сделал? Зачем?
Лина начала этот разговор прямо в такси, и когда машина остановилась возле ворот, она снова меня не дослушала и просто вылетела из машины и пошла по тропинке бегом к дому. Следом за ней я, желая догнать и успокоить, но услышал ‘только лязг дверных петель и звонкий удар задвижки.
Лина заперлась в своей спальне.
Я понимал, что сделал больно всем. И следующие два дня они были в какой-то поволоке грядущего кошмара. Лина не контактировала, хотя я старался максимально создать для Вари позитивную картинку наших отношений с дочерью.
Приехала няня, и на этот раз я не слышал о том, что Лина такая хорошая девочка, я слышал, что она сегодня не в настроении.
И скрипел зубами.
На третий день, когда я почти решился позвонить Варваре и предложить ей приехать или, может быть, самим приехать к ней, меня опередил телефонный звонок.
— Добрый день, здравствуйте. Черт, господи. Я сбил вашу жену.
У меня по спине побежал ручьём холодный пот:
Сердце долбанулось в ребра с такой силой, что казалось, они затрещали.
Воздух вдруг вылетел весь из легких, а пульс ударил по вискам с такой силой, что у меня зазвенело в голове.
— Мы в больнице и здесь... Господи, наверное, вам лучше приехать.
30.
Олег.
— Номер, — мёртвым голосом произнёс я.
— Что, простите, высветился же мой номер, когда я звонил.
— Номер больницы, идиот, — медленно, хрипло произнёс я, ощущая, как у меня стали отказывать ноги. По спине прострелил удар, который почти парализовал меня целиком, сердце стучало так громко, так сильно, что от каждого толчка мне становилось больно. У меня перед глазами заблестели разноцветные круги, и я тяжело задышал, взмахнул рукой, стараясь найти опору. Подвернулся стул, я опёрся на него, и меня согнуло пополам, как немощного старика.
— Господи, простите, пожалуйста, — выдохнул этот непонятный растяпистый мужик. — Больница двадцать один. Это произошло возле ресторана, и я не видел...
— Что с ней? — медленно спросил я, понимая, что если произошло что-то ужасное, то я с себя шкуру спущу.
— Я не знаю, простите, я не знаю. Я не видел её, честное слово, — задрожал голос мужика. — Я привёз её в больницу, и у меня ни документов нет, только то, что у неё было в сумке, меня никуда не пустили, её увезли.
— Идиот... — выдохнул я, ощущая, как в голове застучало так сильно, что хотелось просто сдавить виски кулаками. — Сиди там и не дёргайся, куда-нибудь свалишь, я тебя найду и в бетон закопаю.
Я говорил медленно, дышал рвано.
— Простите, простите, я не хотел. Правда, не хотел.
— Как тебя зовут?
— Василий. Василий Дёмин.
— Ясно, Василий, — выдохнул я, с трудом унимая колотящееся сердце. Вся жизнь летела перед глазами, было чувство, как будто бы меня самого пропустили через мясорубку. — Жди..
Я отложил мобильник. Туго сглотнул, ощущая, как во рту собралась кислая слюна и противный металлический привкус растёкся по дёснам.
Твою мать.
Господи, царица небесная, сделай так, чтобы моя жена с ребёнком осталась жива.
Душой своей бессмертной клянусь, что не увидишь ты от меня больше ни одного гнилого поступка, не услышишь из моих губ ни одного бранного слова.
Сохрани только жизнь моему ребенку и моей жене. Меня можешь забрать в этот же момент.
Господь милосердный душой своей заклинаю, спаси мою жену и моего ребенка.
Молитва звучала в голове, а я ощущал, как по щекам потекло что-то липкое, холодное.
Зубы скрипели, мне казалось, что я сейчас сотру их в пыль. Сердце билось уже прямо самом горле, подбиралась вверх.
Господь милосердный, прошу тебя спаси мою жену и моего ребенка. Все сделаю.
Церковь тебе поставлю. Грешников накажу, только спаси мою жену и ребёнка.
Хотелось упасть на колени, биться головой об пол, орать, но я понимал, что не имею права на такое. Я резко выпрямился, туго сглотнул, ощущая вкус крови на губах.
Справляясь с невыносимой болью, которая растекалась по телу, словно вторая кровь.
Я поднялся на второй этаж. Толкнул дверь спальни дочери. Она сидела за письменным столом и чем-то была занята.
— Иди сюда, Лина, прошу тебя, иди сюда, — сказал ей тяжело и опёрся плечом о косяк. Дочка развернулась и сразу поняла, что что-то не так. Её испуганные глаза наполнились слезами.
— Пап, что случилось?
— Иди ко мне.
Она медленно отодвинула стул и вышла из-за столика. Короткими неуверенными шагами дошла до меня. Я наклонился, сграбастал её в охапку, поднял, прижал к груди.
— Нам надо ехать, — произнёс я хрипло. Лина вцепилась мне в шею, обняла. Я развернулся и пошёл вниз. Казалось, что стук пульса разрывал голову изнутри, но я держался. Я пересёк холл, схватил телефон, ключи от машины, документы.
— Пап, что случилось? Пап... — начала осознавать что-то дочь.
— Мама в
